Печать мастера. Том 2

Но путь на восток был длиннее в четыре раза, и то, если по-прямой. Рисунки небольших змей разных видов и форм, окружающих башенки города, внушали опасение. И…учитывая прошлое Мастера, который никогда не пересекал границу предела — насколько безопасно быть учеником Наставника Хо на востоке?

А с южанами — Коста помнил точно, мастер вел переписку с несколькими каллиграфами. Если есть каллиграфы, значит есть лавка. Если есть лавка, значит есть работа. Если есть работа, значит есть еда. Поэтому он отбросил Айсэк, убрал карты подальше и сосредоточился на дороге к Да-ари.

* * *

Писать Коста не мог — тушь и пергаменты, которые ему выдали ранее — кончились, а просить что-либо у госпожи Фу, с которой он больше вообще не разговаривал, Коста не собирался.

Поэтому он — запоминал.

Просматривая раз, два, три, пока карты не отпечатались в его голове. Он нашел свитки со съедобными растениями пустыни, изучил местные виды животных по карточкам-картинкам, явно предназначенным для детей, а также книгу «Южные нравы — отличия и превосходства», за авторством какого-то мастера Фей-си.

Если верить господину Фей-Си — пересечь пустыню, как перейти улицу. Мастер делал это не единожды, и каждый, используя это руководство, легко достигнет цели.

На взгляд Косты это выглядело слишком просто. Но Мастер Фей-Си знал пески, а он — нет. Если верить данным господина Фей-Си — ему это удалось, и даже дважды, и именно свои воспоминания о пешем переходе по пескам и легли в основу книги. Если получилось у южного Мастера — получится и у него — Косты.

Как решить вопрос с деньгами — он пока не придумал, а также где взять мужской южный верхний наряд, который местные называли «кади». Если верить свиткам — все на Юге ходят по улицам с ног до головы замотанные в тряпки. Единственная ценность, которая у него была — серьга в ухе, и он полагал, что этого хватит, если продать — хотя бы на пару дней.

Он выберется отсюда, прибудет в город и там найдет мастера, которому пригодится подмастерье — он готов даже смешивать тушь или шлифовать доски для письма, лишь бы его взяли.

Так прошел день, два, три, пять, семь. Господин-в-кресле, обещавший прибыть на третий — задерживался. Целитель проводил измерения внутренних потенциалов ежеутренне и неизменно качал головой: «Ещё нужно поберечься, юный господин».

* * *

К тому, что все в доме, кроме леди Эло, уважительно называют его «юный господин», он уже привык и перестал вздрагивать, как привык к ежедневным экзекуциям женщин, и даже равнодушно перенес стрижку. Волосы исправно отрастали на два пальца каждую ночь, и теперь у него были выбриты виски, косая длинная челка, которая раздражающе лезла в глаза, и тонкая косичка сбоку — с белыми бусинами, украшенными гербом рода Фу, который красовался на каждом третьем предмете в поместье — «птица, летящая на фоне светила».

Коста уже насушил небольшой мешок еды, которую можно растянуть на декаду. Обнаружил чистую заводь, откуда сад питали водой, и даже приметил, откуда с кухни можно стащить две поясных фляги.

У него были сухари. У него были фрукты. У него были карты южного предела, включая границы поместья Фу, с точными торговыми путями, пролегающими мимо них, обозначениями колодцев, водоносных источников в пустыне и оазисов.

За Гранью он видал этих Фу.

У него даже был примерный план — что делать, когда он попадет на Юг — в главный торговый город. Дело осталось только за одним — найти возможность выйти отсюда.

Пески — белые и бескрайние, так похожие на снег, и пугали его гораздо меньше, чем острова, со всех сторон окруженные водой — Коста до сих пор вздрагивал, передергивая плечами, когда вспоминал, как он учился плавать на Октагоне.

Он. Учился. Плавать.