Печать мастера. Том 2

Чешуйки переливались на свету. Маленькие, даже крошечные. Размером с его ладонь. Он видел у шекка гораздо крупнее.

Миу подарил ему чешую!

Коста понюхал — пахло песком и какой-то травой. Странно, при приятно. Посмотрел на свет, постучал — крепкие, и убрал три обратно, отложив одну.

Одну он подарит Наставнице Эло. Он так ничего не привез ей с Юга, а это… наверное можно применить в алхимии.

Довольный решением, счастливый от подарка, дальше Коста распаковывал быстрее, чуть насвистывая себе под нос.

Второй большой сверток.

Третий.

Через десять мгновений ошеломленный Коста сидел на ковре, в окружении раскиданных красок, кистей, и… досок, трех досок, длиной с его кровать, которые ошеломительно пахли свежим деревом и лаком.

Богатство! Целое богатство! Невероятное богатство! Даже если взять один набор лучших кистей — о таком он даже не смел мечтать.

Коста выудил из вороха бумаги и тканей лакированную коробку с кистями, крепко прижал к себе и завалился в подушки, рассматривая то, что нашел в третьем свертке.

Гребень. Серебряный женский гребень, с выточенной узорами ручкой. Именно такой он тогда видел на рынке Да-ари и не купил.

Точно это он!

Коста крутил его из стороны в сторону и не находил ни одного отличия.

Тогда…

Если первый заказ — подарок Миу. Третий мог купить только Хаади, потому что кроме него про гребень никто не знал, от кого — второй?

И зачем ему три одинаковых комплекта?

Нет, применение он найдет, но если бы у него был выбор, он бы выбрал что-то иное… Теперь у него три доски, три набора красок, и… всего один Храм…

Хаади стучал. Сначала осторожно, потом сильнее, потом проверил не заперто ли плетениями — не заперто, значит, господин не хочет уединения — и, постучав в последний раз, толкнул дверь.

Комната, похожая на склад какой-то лавки после ограбления была завалена бумагой, упаковочными тканями, мусором… досками… значит, заказ уже отдали наследнику, и он получил свои краски…

Хаади перевел взгляд дальше и — начал тихо отступать назад, чтобы не потревожить.

Юный господин спал, утомившись с дороги, крепко прижимая к груди длинную лакированную шкатулку.

* * *

Поздняя ночь

Поместье Фу

Кабинет Главы, совещание

Эло пила. Не чай. И не первую пиалу. И даже не вторую. Потому что Нейер молчал уже десять мгновений.

Рассматривал рисунки. отложив те два, что она выбрала, в сторону, изучая все остальные.

Воспоминания о «самой-неприятной-ночи» Эло слила Дею, и теперь сын знает столько же, сколько она сама.

— Почему он так много рисовал четвертый ярус? Больше половины рисунков…

Эло пожала плечами и глотнула ещё. Горячительное приятно обожгло горло.

— Ракурс? — предположил менталист, стоя за спиной Главы. — Он рисовал в саду, там не так много объектов, и если смотреть снизу, то как раз попадает именно эта часть… Вообще, стоило бы просто спросить его самого, но господин спи-и-ит, — с сарказмом протянул Дей.

— Пусть выспится, — отозвался Нейер. — Хаади сказал, он — устал. Торопиться уже некуда… узнаем завтра…

— Что с Аррами? — вмешалась Эло.

— Молчат. Пока — молчат. Но мы и не объявляли о смерти.

— Я сделала так, как решили. Стазис держит. Но следы насильственной смерти не скрыть. Мне будет спокойнее, когда она станет пеплом.

Нейер посмотрел на шкатулку, в которой покоились браслеты, которые он снял с мертвой жены. Ключ, который, как он надеялся, поможет открыть тайну Арров.

— Сжечь никогда не поздно, — пробормотал он. — Сейчас меня больше волнует… это, — Ней вытянул снизу рисунок с мертвой кухаркой и положил сверху. — Это — не похоже на дар Фу… это не артефакты…

— Это — дар Фу, — отрезала леди Эло. — И он должен быть до самой смерти благодарен роду за такой дар!

— Люди — не артефакты, — угрюмо повторил Нейер.

— Дар Фу! Иначе никак. Вспомни, что говорила жрица… или ты хочешь сказать, что Нима может солгать?

— Мне кажется, мы уже тридцать мгновений обсуждаем то, в чем не разбирается никто, — Дей отошел от стола и сел в кресло. — Кто-то может сказать, каким должен быть родовой дар Фу? У нас есть что-то, кроме заметок и устных преданий? Мы не знаем, каким должен быть такой дар на начальной стадии…

Эло победно оглянулась на сына.