– Так сколько можно простой люд притеснять… по утренней заре торговца сожгли… сколько ещё…
– Держи вора, держи! Держи вора!!! – раздалось с дальних рядов. Торговки рядом всполошились, выбежав из-за прилавков.
Мальчишка – невысокий, с хитрым рябым лицом и длинным хвостом с рыжими подпалинами, быстро уворачивался от погони, пролетел мимо, свистнул и, перевернув лоток со специями в сторону погони – мешочки взлетели в воздух – красная, серая, белая, черная пыль посыпалась вниз и…
– Пчхи… Пчхи…
Коста улучил момент – сунул в карман мешочек со специями и смахнул баночку с жирным кремом в руку…
– Держи его! Держи! Рыжее ворье!!!
– Береги глаза… Глаза береги!!!
– Перец!!!
– Изве-е-е-ерг!!!
… и рыжий тощийхвост мелькнул в ближайшем проулке. Только его и видели.
– Он не один! Видит Немес, не один! Тут много такого ворья! Ищите ещё мелких!!!
– Тут один сидел! Рядом!!!
Но Коста был уже далеко – бежал, спеша убраться с рынка, швыркая носом, и то и дело утирая слезящиеся от специй глаза.
Легкие горели.
Коста дышал с присвистом, через раз, жадно заглатывая сухой воздух, царапающий гортань, хрипел, утирал нос рукавом, поскальзываясь на поворотах – тубус то и дело норовил сползти с плеча.
– Эге-гей! Эге-гей! Беги, тощий, беги!!!
– Чу, его! Чу!
В последний поворот он не вписался – перед низким домом дорога превратилась в лужу грязи с очистками, не высохшая с ночи. Коста замахал руками, пытаясь удержать равновесие, сапоги разъехались, и он больно шлепнулся, приложившись локтем, впечатавшись в угол ограды со всей дури.
– Лови его!
– Где он!
– Уходит! Подворотня! Давай туда! Поднажми!
– Вон он!!!! Лови его!!!
Кое-как встав, он похромал дальше, туда, куда и собирался изначально – узкий темный проулок, с низко нависающими перекрытиями соседних крыш, так низко, что почти образовывали коридор. Тупик, в который никто не ходил без нужды – слишком темные были места.
– Давай! Вон он!
– Червяк красный! Иди сюда!
Дохромав до стены – каменная кладка в три его роста – не перепрыгнуть, он развернулся к преследователям, и вытер мокрый нос, шмыгнув.
Коста дышал рвано с присвистом, и развернулся, стиснув кулаки, передвинув тубус за спину.
– Ну что, червяк, набегался?
Их было трое. Справных – все выше его на голову или две, сытых – явно сегодня шуканье на рынке удалось, и они подрезали не один кошель с фениксами у зазевавшихся служанок. Неказисто, но крепко одетые.
– Эт-т-то не я-я-я… – проскрипел Коста тихо. Он сказал им это уже дважды и проорал, как мог – ещё раз.
– Ем в хр-р-раме…
– Не я, не я, – передразнил главный заводила, выступивший вперед – смуглый, крепко сбитый, с расцарапаными кулаками, и без двух пальцев на правой руке – значит “вор”, и его уже ловили. – На рынке был? Был! Это наш квартал и наш рынок! Хочешь работать – плати. Четыре пятых в общяк – одну часть себе оставляешь, за день вырученное. Таковы правила…
– Я-я-я не-е-е…
– Я-я-я… не-не-не… – заводила заржал. – Рот лучше не открывай. Плати, червь. С тем рыжим приютским недоноском наверняка в паре работаете, – цокнул он языком. – Не хорошо, без уважения работаете… но мы вас быстро научим, правда, парни?
Сзади заржали, заводила шагнул вперед к Косте.
– Платить – нечем, – отчетливо швыркнул Коста – в носу до сих пор свербило, и демонстративно утерся рукавом, размазав сопли. Заводила презрительно поморщился и обернулся на подельников. – Не работал на рынке…
– Первое предупреждение, червь. Плати, или – соси. – Заводила прищурился, и демонстративно расстегнул верхний халат, поигрывая пряжкой на ремне. – Правила едины для всех… Ну, что, мистеры, будем делать? Чтобы предупреждение точно запомнилось… и подельнику своему передай…
– Я н-н-не знаю его…
– Чтобы запомнил, что нужно делиться с ближними своими! – парни загоготали.
Коста сместился вправо, рассчитывая расстояние – будут бить.
– Снимай всё, что надето. Все что есть. Сам отдашь или снять?