Печать льда

Весь мир дочери звонаря, вся ее прошлая жизнь всего лишь за полдня обратились в дым и вернулись к ней в новом обличье. Словно девчонка выглянула рано утром в окно и вместо черного камня мостовой, стен и крыш родной Айсы увидела снег, снег и снег. Заботы, печали и мелкие радости, которые составляли ее жизнь, в один день сменились долгом и делом.

«Как же просто, – подумала она, отмеряя шаги по Дровяной улице, – изменить собственную жизнь! Главное – сделать первый шаг, а там уж сама судьба превратится в склон, услужливо ведя тебя к выбранной тобой цели. И захочешь остановиться – не сможешь».

Последняя фраза смутила девушку, и она некоторое время держала ее на языке, тем более что и Дровяная улица плавно сбегала от подножия Водяной башни по пологому склону городского холма. Но в голову тут же пришло, что, взяв кристаллы соли, Джейса поднималась в гору, и девушка сочла за лучшее продумать, какие последствия может иметь смерть Хаклика. Уже через десять шагов она уверилась, что никаких последствий быть не может, да и кто узнает о ее участии в нелепом происшествии?

Ведь так счастливо встреченный ею Хаклик на обратном пути от пекаря повел ее через двор знакомого камнереза, которого дома не оказалось. Значит, никто вблизи их вдвоем не видел – если только издали. Но именно сегодня Джейса впервые надела яркий платок, в котором ее до сей поры никто не встречал – значит, узнать ее невозможно. Еще через десяток шагов Джейса ужаснулась, подумав, что теперь ей никогда больше не придется носить теплый платок, но тут же убедила саму себя, что никто ее не видел даже в платке и бояться ей нечего!

Да и чего бояться? У старика заболело сердце, он упал и умер, а она пыталась ему помочь, пока тело несчастного не охватило пламя. После этого она испугалась и убежала. «Испугалась и убежала», – повторила Джейса, сунула руку в торбочку, которая все это время болталась у нее на плече, отщипнула кусочек хлеба и тут же со слезами на глазах возблагодарила Единого, что не забыла расшитый изображением Водяной башни мешочек в доме Олфейнов.

К мастеру Хельду Джейса попала не сразу. В огромном зале шла служба, пахло смолой и копотью, над головами толпящихся прихожан мелькали факелы храмовых служек и высокий голос возносил в подкупольную пустоту просьбы к Единому о ниспослании городу и его жителям умиротворения и благоденствия. Из полумрака вынырнул худощавый отрок в сером балахоне и негромко, но убедительно приказал ей ждать снаружи.

Джейса вышла на площадь и принялась рассматривать две обращенные к храмовой площади башни сооружения. Уже через минуту ей начато казаться, что они клонятся в ее сторону и неминуемо должны упасть на голову и раздавить ее как мелкое насекомое. Джейса зажмурилась, отвернулась и стала ходить между тяжелыми каменными тумбами, которые торчали через каждые пятьдесят шагов и покрывали всю площадь.

Тут же девушка вспомнила рассказы о том, будто раньше горожане верили, что излишнее рвение в сборе чудесных кристаллов ослабляет магическую защиту Айсы, и оставили часть города, некогда служившую полем, деревней и кладбищем древних обитателей холма, заповедной. Еще двести лет назад здесь росла трава и паслись козы – единственные домашние животные Айсы, не считая диких крыс и кошаков, которые переносили близость Погани, но потом в город пришли храмовники.

После долгих переговоров с магистратом они получили разрешение на строительство Храма. В городе тогда говорили, что храмовники предложили содействовать миру со Скамой, которая перекрывала главную дорогу за пределы Пущи. Так или иначе, но за пятьдесят лет строительства над останками деревни и кладбищем поднялись три башни, соединенные куполом огромного зала, а поле стало площадью.

Ходили слухи, что под храмом и полем храмовники вырубили бесчисленные штольни, в которых собирали кристаллы корзинами, что и позволило им в итоге и нарезать камень на строительство, и оплатить тяжкий труд камнерезов, и накопить огромные богатства.

Говорили, храмовники воруют детей и заставляют несчастных долбить камень в глубоких шахтах, что уходят в сердце земли и где-то там, в глубине заворачивают к Погани, и эти тумбы на площади – оголовки шахтных отдушин. Правда, якобы пропавших детей никто так и не хватился, и разговоры постепенно стихли сами собой.

Джейса прислонила ухо к ближайшей тумбе и попыталась разобрать скрежет зубил и звон молотков, но из Храма повалил народ, и она спряталась за одной из отдушин, закутавшись в яркий платок, надеясь, что ее никто не узнает.

– Пойдем, – нашел Джейсу отрок, когда площадь опустела.

Хельд ждал ее в центре зала. Наверное, теперь под его балахоном не было доспеха, потому что он показался Джейсе худым и похожим на белую птицу с длинным клювом, которую однажды Арчик притащил после удачной охоты на окраине Гнили.

– Я все знаю, – проскрипел Хельд, едва дождавшись, пока утихли под куполом гулкие шаги девушки, и она упала на колени, чтобы прикоснуться губами к сухой руке.

– Что мне делать?