Пчелы

Старик наклонился и поднял наклонную деревянную крышу. Она была тяжелой, и он пошатнулся, как будто собираясь упасть, но все же с усилием положил ее на место, закрыв улей. Затем он нагнулся за своей дымовой коробкой и белой пластиковой сумкой и побрел босиком через сад.

* * *

За дело взялись Премудрые. Многих сестер направили ставить возвратные метки на взлетной доске, еще послали скаутов, чтобы те вернули назад домашних пчел, до сих пор кружащихся в страхе где-то на окраине сада. Повсюду стояла гвардия Чертополоха, чтобы отпугивать любых Мириад, которые могли явиться на крики и запах меда. Внутри улья были открыты все ворота запахов, чтобы уборщицы попали в оскверненный верхний этаж и принесли вниз мертвых и увечных пчел, раздавленных о стены Сокровищницы, поднятой в открытое небо.

Зоб Флоры все еще разбухал от нектара, а корзинки были полны пыльцы, и она ждала приемщицу. Но никто не вышел к ней, так как дым вызвал у пчел неодолимое желание наесться чем угодно, и зобы у всех были полны. Трутни, возвращавшиеся домой, шумно садились на взлетную доску и спешили мимо сестер, ужасаясь беспорядку и желая поскорей оказаться в безопасном улье.

Однако и там не было спокойного места, поскольку во время жуткого Явления пропала Королева, и все сестры теперь носились по улью, пытаясь отыскать ее и выполнить долг Служения. Соты разносили эхо их жалобных криков: Мать! Мать! Утомленная Флора забралась в разоренный дом и тоже стала искать Королеву.

Она не могла учуять ни единой молекулы, и, судя по всеобщему стону, никто не мог, так как уродливая зияющая дыра на верхнем этаже нарушила баланс запахов улья. Все было в беспорядке – от кодированных плиток пола до самого воздуха, трещавшего от вихря сигналов. И вдруг соты вздрогнули.

Найти Королеву!

Голос Разума Улья прервал стенания сестер и объединил всех в поиске Пресвятой Матери. Флора поднялась на средний уровень, где воздух был насыщен ароматом нового воска. Он был так чист и прекрасен, что несчастные сестры, забыв о своей миссии, толпились в прихожей и жадно вдыхали его, словно на Служении.

Так оно и было – завеса запаха, скрывавшая двери в Восковую Часовню, рассеялась, и оттуда вышла сама Королева в окружении фрейлин. Она была облачена в чистую белую мантию из легчайших восковых кружев, колыхавшихся точно воздух. Ее божественный аромат имел теперь примесь дикого воздуха, дувшего сквозь пробитый и разоренный улей, и, когда она улыбнулась своим дочерям, отчетливые, мощные волны любви и спокойствия поплыли по воздуху.

Пчелы во всем улье не могли нарадоваться – их страх сменился ликованием. С ними была Пресвятая Мать, а что значило богатство без Нее? Они могут добыть еще меда и добудут! Королева никогда прежде не была столь лучезарна, и все сестры смотрели в изумлении на ее свежую мантию из воскового кружева и, благоговейно вздыхая, восхищались новым стилем Королевы.

Пресвятая Мать долго стояла в помещении на среднем уровне, чтобы каждая сестра улья могла оказаться рядом с ней и почувствовать ее запах, а это небывалая привилегия для тысяч пчел, никогда не видевших ее и даже не мечтавших о такой удивительной близости. В результате помещение среднего уровня сделалось местом паломничества бессчетных сестер, и химический баланс улья стабилизировался, породив вибрации Священного Созвучия, которые восстановили силу Разума Улья.

Флора стояла в дальней части помещения, глядя на нескончаемую процессию сестер, на их сияющие, экзальтированные лица. Почувствовав пристальное внимание Флоры, Королева повернулась и поймала ее взгляд. Флора подбежала к ней и преклонила колени, а сердце ее трепетало от волнения.

– Мы скучали по нашей дочери, рассказывающей истории; мы посылали за ней. Но она не пришла.

Аромат Королевы наполнил душу Флоры.

– Мать, я согрешила, прости меня…

Больше она ничего не могла сказать.

– Прощаю, любимая. И всегда буду прощать, ведь ты мое дитя.

– Я не заслуживаю…

Королева мягко коснулась ее, и Флора заплакала:

– Достаточно. Пресвятая Мать не должна растрачивать силы.

Королевские фрейлины увели Ее Величество, и толпа рассеялась.

Флора поднялась на ноги. Ее душа жаждала оказаться рядом с ее яйцом и увидеть, как оно выросло, однако ее корзинки и зоб все еще были полными, а вокруг она видела голодающих и раненых сестер. Первым долгом полевки было обеспечивать благополучие улья, поэтому она должна была поделиться новостями – это не отнимет у нее много времени.

Обычный этикет зала Танцев был временно отменен в связи с Явлением, так что полевки танцевали в любом свободном месте, стараясь быть краткими в своих движениях. Толпу зрителей сдерживала гвардия Чертополоха.

– Все наверх, в Сокровищницу, – созывали они пчел, – никаких проб здесь, внизу! Все наверх, в Сокровищницу, чинить ячейки.

Флоре пришлось прекратить танец. Сквозь разбитые стены Сокровищницы так и струился золотой мед. А за этими стенами было спрятано ее яйцо. Растолкав сестер, она побежала.

* * *