Пчелы

Снова наступила ночь, а Флора так и не навестила свое яйцо. Ее мысли были заняты цветами и пыльцой, воздушными потоками и опасностями, образами и звуками полета, но она все же приглушила их. Ее яйцо. Она чувствовала, что нужна ему. Ей хотелось подняться и пойти в Питомник, но утомленное тело не слушалось. Завтра.

* * *

Пчелы проснулись под шум дождя, стучавшего по улью. Стало влажно и холодно. Флоры-уборщицы отнесли умерших в морг, поскольку вылетать было нельзя, и, несмотря на изнурительную работу на поле, многие полевки сетовали, что им придется весь день просидеть в улье. Флора подождала, пока унесли тела, затем склонила антенны и последовала за другими флорами, намереваясь, наконец, осуществить свой план.

Она закрыла антенны, уважительно сложила крылья и вошла в палату Первой Категории. Сестра Ворсянка сидела, рыдая, на своем посту вместе с кормилицами. Они взглянули на вошедшую Флору, и она увидела слезы на их испуганных лицах.

– Что случилось? – спросила Флора, подбегая к ним.

Сестра Ворсянка с трудом проговорила:

– Самая ужасная беда. – И она снова зарыдала. – Это, наверное, была новенькая, ее разум помутился от скудного питания! – Она взглянула на Флору сквозь слезы. – Что ты здесь делаешь? Я знала, когда услышала, что повысили какую-то флору, что это должна быть храбрячка вроде тебя, Флора-717, – так я и сказала! Ох, мои бедные детки, мои бедные, бедные невинные кормилицы – теперь мне придется обучать этих девчонок с нуля, а брать пример им будет не с кого. – Она обвела руками молоденьких пчелок, облепивших ее, и Флора увидела, что их мех еще приглажен, влажен и свеж после Прибытия. – Если мы голодаем, то не можем как следует сконцентрироваться и допускаем ошибки! Это не моя вина, если у нас не хватает пищи, а ваша: это вы, полевки, должны отвечать – и вот, смотри, что случилось!

Сестра Ворсянка опять зарыдала.

– Сестра Ворсянка, пожалуйста, расскажите мне!

– Почему ты вообще здесь? Нам уже нельзя побыть в горе и ужасе один день, чтобы никто не приходил поглазеть на нас?

– Я пришла повидать вас, – сказала Флора, сдерживая порыв побежать через палату и найти свое яйцо. – Идет дождь, мы не можем летать, вот я и подумала…

Она остановилась, почуяв приближение полиции фертильности.

– Да, они пришли. – Сестра Ворсянка содрогнулась. – Скольких еще кормилиц я должна лишиться? И даже Леди Веронику вытащили из Королевских покоев – ох, это было кошмарно! – Она взглянула на Флору. – Ты ведь знаешь, как они действуют. И одна из девочек сошла с ума от страха и сказала, что это было дело Ее Величества – так что ж, ее тут же на куски разорвали, там же, где нашли яйцо. – И она указала в конец палаты. – Там, в последней колыбели. Не знаю, как мы отчистим ее, там повсюду кровь, а это дитя все кричало и кричало, так долго, что я никогда-никогда не забуду…

Все тело Флоры словно сковал лед.

– Какое дитя?

– Новорожденный трутень. Ох, это был бы самый прекрасный мальчик из всех, такое хорошенькое личико. Но не в той колыбели! Наверное, новая кормилица положила яйцо в рабочую соту, а мальчикам, конечно, всегда нужно больше, так что неудивительно, что он умирал с голоду, когда мы его нашли. Я сказала, что он еще не пропал, сказала, что еще есть время накормить его и переложить, но Жрица слышит все. Сразу пришла полиция, и тогда…

Сестра Ворсянка обняла новеньких кормилиц и зарыдала, уткнувшись в их мех.

Флора тупо смотрела на колыбель, в которую она положила свое яйцо. Уборщицы оттирали пол вокруг, а пчела из Прополисов ремонтировала сломанный край.

– Вы сказали что-то о Леди Веронике.

Сестра Ворсянка вытерла глаза:

– Ну, мне пришлось сказать им правду. Она как-то раз приходила в палату поздно ночью, и я подумала, что должна сказать об этом. Я вовсе не хотела, чтобы они… сделали то, что сделали. И при всех, даже когда она клялась жизнью Пресвятой Матери в своей невиновности. – Сестра Ворсянка содрогнулась и отпустила от себя молодых кормилиц. – Но полиция должна выполнять свой долг, а иначе к чему мы придем? Нас поглотят чудовища и калеки. Смиряться, Подчиняться и Служить, даже если это причиняет боль.

– Да. – Флора отвернулась, все ее нутро невыносимо ныло.

– Можешь пройтись, если хочешь. Беда позади, и это по-прежнему святейшее место в улье. – Сестра Ворсянка встряхнула своими старыми крыльями. – Пресвятая Мать все исправит на Служении. Могу сказать тебе, что я первой вдохну его сегодня. – Она слабо улыбнулась. – Как хорошо, что ты заглянула, Флора-717. Я бы ни за что не поверила. Что-то не так? Твои антенны дрожат.

Флора так сильно прижала их, что поежилась от боли.

– Все в порядке, Сестра. Это просто… такие грустные новости.

Сестра Ворсянка распрямила свои антенны и пригладила мех на груди.