Павлов

Поглощенный своей целью, он умел отрешаться от всего. Работы по исследованию нормальной деятельности желудочно-кишечного тракта привели к большому. успеху, медики получили ряд важных советов. Был оставлен прежний взгляд, что механическое раздражение пищей слизистой оболочки рта приводит к отделению сока желудка и кишечника. Выяснилось, что нервный аппарат строго регулирует отделение сока, что на каждый род пищи отпускается секрет определенной интенсивности и качества, различной переваривающей силы и кислотности. На мясо изливается много желудочного сока, на молоко – меньше, для хлеба выделяется сок, богатый ферментами, для белков и жиров – обильная доза желчи… Обед встречает уже в желудке определенный прием; сортирующий механизм одну часть пищи задержит, другую отправит дальше. Мясо останется в желудке подольше, молоко дойдет до толстой кишки быстро, хотя бы мясо и молоко были съедены в один прием.

И еще одну важную подробность в механизме пищеварения вскрыл Павлов.

Наблюдая собак с искусственным желудочком, ученый заметил, что желудочный сок продолжает у них выделяться в течение пяти и больше часов после приема пищи. Что именно поддерживает отделение сока в течение столь долгого времени, не было известно.

Трудно было также объяснить и другое. Во время еды из околоушной железы собаки выделялось много слюны, лишенной пищеварительных свойств, зато богатой белками. Зачем, казалось, организму эта слюна?

Похоже было на то, что подношение пищи ко рту и пережевывание ее вызывает первую фазу сокоотделения, а с момента прихода пищи в желудок наступает вторая.

Выяснилась и связь между действием слюны, богатой белками, и второй стадией – выделением желудочного сока. Механизм был прост и целесообразен. В самом начале распада пищи частицы белка, действуя непосредственно на слизистую оболочку желудка, вызывают дополнительное сокоотделение. Той же цели служит слюна околоушной железы. Ее белки как бы гарантируют, что пищеварительный процесс будет доведен до конца.

«Запасливая природа, – писал по этому поводу Павлов, – приспособила во рту еще лишний приборчик, из которого вместе с пищей посылается в желудок в виде белкового раствора верный возбудитель желудочного сока…»

* * *

Свыше ста лет назад впервые было высказано предположение, что существует специальная нервная система – трофическая, регулирующая интимные процессы питания тканей и их взаимоотношения с окружающей средой. Расстройство этого аппарата приводит к образованию тяжелых и сложных язв, к омертвению органов и прекращению их деятельности. Кровеносные сосуды продолжают как будто работать исправно, кровь поступает в ткани бесперебойно, а их поражает болезнь. Медики склонялись к признанию трофической нервной системы, а физиологи ее отрицали.

Павлов возрождает оставленное учение. Он утверждает, что питание сердца находится под двойным контролем: нервов сосудистых, ведающих током крови, и нервов, определяющих в интересах всего организма точные размеры необходимого для сердца питания.

Оперируя животных в течение нескольких десятилетий – изолируя отрезки кишок, перегораживая желудок, вытягивая под кожу кишечные петли, выводя протоки желез, – ученый заметил ряд необъяснимых явлений. Они особенно бросались в глаза после операций на двенадцатиперстной кишке. У оперированных животных вдруг поражалась слизистая оболочка полости рта и кожи, возникали частичные и полные параличи, искажение отношения к внешнему миру и, наконец, внезапное обмирание, почти полное прекращение дыхания и сердцебиения. Однажды после одной из таких операций собака вдруг беспричинно упала, казалось, замертво. Ее положили для вскрытия на стол и в последнюю минуту заметили, что сердце у животного забилось…

Все эти страдания так же внезапно исчезают, как и появляются, то безудержно нарастая, то спадая, чтобы затем снова возникнуть. Объяснить эти явления одной лишь потерей соков желез было трудно. Они возникали и у животного без фистул.

Нечто схожее с этим врачи наблюдают и в клинике. Заболевание желудка у ребенка приводит подчас к поражению кожных покровов, а болезнь кожи вызывает расстройства внутренних органов. Как это все объяснить? Кто знает, почему в голодающем организме при общем истощении вес сердца и мозга остается без изменения? Нет исчерпывающих объяснений, как и почему согревающие компрессы, сухие банки и горчичники приносят больному выздоровление. О состоянии желудочно-кишечного тракта судят по внешнему виду языка. Но какие для этого у врача основания? Разве язык – естественное продолжение толстых и тонких кишок?