Павлик

– Знаете, Павел, – Игорь Сергеевич задумчиво прищурился, – а ведь так, действительно, как вы выражаетесь, с катушек слететь недолго! Мне – слушателю – и то неуютно, – он повел плечами, – Хотя и не со мной это происходило. Как же вы выдержали-то?

– Выдержал как? С трудом, если честно. Я все-таки стараюсь покороче эту одиссею рассказывать, без лирики излишней. А тогда точно начал отъезжать. Медленно, но неотвратимо… Да я и сам это чувствовал, – Павлик потер рукой загривок. – Хорошо, жил не дома – мимо мамы все прошло. Хотя и общались ведь, и приезжал я к ней. Но она по любому что-то чувствовала, только я ей втирал все по работу да про загруженность адскую, – он вздохнул. – Тут правды ведь сказать нельзя – она вместе со мной отъезжать бы начала от тревоги. Да вообще никому ничего не скажешь, если уж откровенно говорить. Я себя на место любого поставлю – реакция ясна: либо гонит товарищ, отчаянно, причем гонит, либо псих уже, а нормальным прикидывается только для блезиру, так сказать, чтобы из социума не эвакуировали в заведение лечебное. Вы не поверите, но мысли все чаще и чаще в голове появляться стали, что сдаваться надо идти. Эскулапам, я имею в виду, сдаваться. Одно останавливало – чуйка внутренняя. Сердцем знал: к этим только приди с такой историей – они уж начнут сразу клятву Гиппократа в жизнь претворять – биться за пациента до кровавых пятен на халате! А пятна, конечно же, мои будут, – Павлик криво усмехнулся и развил мысль. – Я потом как-то задумался над целями и задачами врачебными. Что же выходит?

Игорь Сергеевич развел руки в стороны и шутливо пожал плечами.

– А выходит, – продолжал вдохновленный юноша, – что у них изначально уже задача неверно сформулирована! Смотрите сами: целители – исцеляют, врачи – лечат. Однако у каждого процесса обязательно результат должен быть! У целителя результат понятен – исцеление. Тут ведь тень на плетень навести сложно – исцелился ты или нет… Вот, к примеру, – он радостно хлопнул в ладоши, – энурез! Ну ссытся там в постель кто-то… Пришел он к целителю, курс прошел, а результат-то от курса однозначный: либо ссышься ты, как прежде, либо нет, третьего не дано! Ведь не бывает так, чтобы ты ссался, но немного! Точнее, бывает так, конечно, но не после целителей. Такое только после врачей может быть или в процессе лечения. «Раньше, – к примеру, скажут, – ссался часто и как из брандспойта, а теперь – прогресс налицо!» То есть тоненькой струйкой и реже – вот и весь результат лечения, – Павлик коротко хохотнул. – А у целителя все кардинальнее, прямее, без экивоков двойственных. Если перестал ссаться совсем, тогда – исцеление! Если ссышься по-прежнему, то уж неважно, как именно ссышься ты: хоть тоненькой струйкой, хоть, как лошадь Александра Македонского, – результат-то один! Ты же как ссался, так и продолжаешь! Значит нет результата никакого, и целителю этому можно простыню, тобой испорченную, на лоб намотать, чтобы жил теперь с результатом деятельности своей!

Игорь Сергеевич откинулся на спинку дивана и сдавленно хохотал. Павлик разгорячился еще больше.

– Вы вот смеетесь, а зря! Тут ведь эта самая ваша дефиниция хваленая очень легко осуществляется. И безошибочно, и интуитивно: перестал ссаться – значит результат есть! Вот и дефиницию осуществили на основании конкретного результата. А если через ночь на вторую прудонишь в крахмальные простыни, пусть и немного совсем – нет результата! И тут не хрена и дефиницию осуществлять, благо и так все ясно любому разумному существу. Да и нет у них задачи такой, чтобы результат был, – Павлик ехидно улыбнулся. – У них же, у врачей то есть, не исцелить – задача, а лечить! У них лечение – и процесс, и результат! Я вообще считаю, что из врачей только хирург еще более-менее полезен, все остальные – шарлатаны конченые! Попал к ним – все, финита ля комедия. Залечат по-всякому, несмотря на природный иммунитет и врожденную волю к жизни. Вот я тогда, Игорь Сергеевич, к ним и не пошел поэтому. Я же про методы-то их слышал маленько: заколют галоперидолом – и шито-крыто! Ты же от галоперидола вообще способность изъясняться связно потеряешь. И вот вам и результат лечения волшебного – лежит себе овощ, молчит, никакой подозрительной активности не проявляет. А видит этот овощ что-нибудь в угаре галоперидольном или нет – кто ж разбираться-то будет? Овощ-то сказать ни хрена не может после укольчиков чудесных! И все, можно руки потирать да нового персонажа на койку укладывать. Я думаю, – Павлик почесал порез на щеке, – именно так все и происходит в действительности… Вот поэтому я тогда и зарекся: к ним – ни ногой! Хотя, – он горестно завздыхал, – пару раз чуть было слабину не дал. Уж больно оно прогрессировать начинало…

Собеседник покачал головой:

– Да уж… Один, без поддержки, без понимания, что такое творится с тобой!.. Жуть жуткая. Ну вы и титан, однако!