Павлик

– На поле? – Василий зябко поежился и протянул к костру озябшие от предрассветной свежести пальцы. – Да хрен его знает, что там было на поле на этом…

– Не понял?..

– Я сам ничего не понял, честно-то говоря… Я же как ушел от вас, метров пятьсот и прошел всего, а потом сел себе тихонько и сижу. Не поверишь, даже грибов съесть не успел. Развернул сверточек, что ты дал, посмотрел – нет, не хочу. Ну и сижу себе, втыкаю в ночное великолепие. А тут меня реально накрывать начало, как будто я тот сверток не просто приговорить успел, а еще и косяком сдобрил. Кроет – и все тут! Я уж в траву завалиться хотел, а тут – он.

– Кто?!

– Да пес его знает, кто… – Василий снова поежился и придвинулся к самому огню, а потом пожал плечами и посмотрел приятелю прямо в глаза, отчего Павлик внезапно испытал чувство острой, пусть и ничем немотивированной пока ничем конкретным тревоги. – Хрень какая-то из тумана вышла и встала прямо передо мной. Как сгусток какой тумана того самого, только живой… Стоит, собака страшная, и тихонько так качается…

– Охренеть!

– Охренел я потом. В первый момент я обгадиться сразу хотел, одно спасло – неагрессивная штука это была. Не скажешь, что мирная шибко, но и агрессии в ней особо не ощущалось. Так и сидели. Точнее, сидел я, а оно стояло. А потом – как голос тихий у меня в башке: вы какого хрена лысого тут забыли? Я в камень, реально, превратился тогда – сижу, молчу, а оно опять: чего делать-то собрались, вопрошает, граждане-психонавты? Я тогда в ответ: с товарищем одним поработать, мол, приехали. И ведь не словами говорю, а тоже мыслями как бы. Там, говорю, у костра товарищ, а мы типа сопровождающие просто, в помощь. Говорю, а у самого одна мысль: в край рехнулся, раз с туманом в беседы вступать начал. А этот сгусток мне ласково так, как с подъёбкой: «А тебе, сукиному сыну, может быть, вначале самому с собой разобраться не помешает? Тебе-то самому что нужно?» Я сижу молчу… Ни одной же мысли в голове, что мне тут, действительно, нужно!.. Да и вообще, – Василий задумчиво посмотрел на товарища и опять зябко поежился, – я тогда как потерялся напрочь… А ну как, думаю, реально с катушек слетел? Но с другой же стороны – так вот оно! Стоит, качается, сукин сын… А потом будто волна такая по телу прошла… От головы и до пяток до самых. И не поверишь, точно сканером каким-то меня насквозь просветили. И не просто – по телу, а явно по чакрам пробивали. Вначале – копчик, потом – пах, потом сплетение солнечное, ну и дальше по списку… А как до сердца дошло, так и вообще дрожь пробрала, но, благо, страшного-то вроде и нет ничего… Потом – снова голос в башке: бери, мол, мил человек, свой инструмент в руки и давай хуячь в него без передышки. Ты про катализатор меня спросил давеча, а мне эта штуковина так и заявила: «Катализатор вам сейчас нужен! Так что не сомневайся, хреначь от всей души!»

– И?!

– А что – и? Дальше-то ты сам все знаешь… – Василий на мгновение замялся и с сомнением посмотрел на Павлика, а потом махнул рукой и придвинулся к нему, склонившись почти к самому его уху. – Я ни жив, ни мертв, но делать-то не хрена! Вот я бубен взял, ну и дал жару, как товарищ этот велел.

– А он?

– Этот-то? Растаял.

– Как?!

– Да пес его знает, как. С первым ударом и растаял, – Василий потянулся к термосу, плеснул в кружку чаю и с удовольствием сделал несколько глотков, после чего протянул кружку и Павлику. Тот отмахнулся и нетерпеливо кивнул, прося продолжать. – А дальше полный амбец случился. Я, как первый раз по бубну вдарил, у меня внутри будто снаряд взорвался. Причем в самом прямом смысле и взорвался. В самом сердце. Будто вспышка какая-то, а потом вдруг такое… – Василий замолчал, бездумно глядя в костер, потом тряхнул головой и снова посмотрел Павлику прямо в глаза. – Словами не передать… Но я тебе одно скажу: реально сердце в тот момент у меня и взорвалось. Причем так взорвалось, что ничего от меня и не осталось. Как будто до краев вошло в меня что-то, и как исчез я в этом самом, что вошло.

– А что вошло-то?

– Что вошло? – Василий задумчиво посмотрел на товарища и неуверенно пожал плечами. – Любовь… Любовь и вошла, а по-другому тут, наверное, и не скажешь.

– В каком смысле «любовь»?