Павлик

Странное Павликово движение опять повторилось: сняв с себя что-то невидимое, он встряхнулся, как собака, вылезшая из воды, и подбросил в костер очередное полено. Оба снова замолчали. Типичный хозяин жизни с потерянным видом скукожился в кресле и принялся размеренно раскачиваться, затем обхватил голову руками и несколько раз встряхнул ее, словно хотел взболтать содержимое черепной коробки. Все это время Павлик с интересом наблюдал за телодвижениями товарища по священнодейству. Наконец Игорь Сергеевич распрямился в креслице и посмотрел молодому джедаю прямо в глаза так пристально, что тот прямо-таки физически ощутил на себе давление этого взгляда. А еще он увидел, что в зрачках преуспевающего московского аллигатора застыла острая боль. Какое-то время оба участника митоты просто смотрели друг другу в глаза, а затем Игорь Сергеевич, криво улыбнувшись, нарушил молчание:

– Все очень просто, молодой человек. Вы удивитесь, наверное, но все, действительно, проще некуда. Вы вот сейчас мне сказали, что приперло вас. Выхода у вас якобы не было. Так вот, моя ситуация – один в один.

Челюсть ошеломленного Павлика отвисла, а сам он опять сделал то странное движение, как будто отмахивался от чего-то, невидимого постороннему глазу, но тем не менее весьма осязаемого для него персонально.

– Господи, помилуй! Знаете, у меня ощущение такое, что вы то ли себе сами чего-то напридумывали, то ли меня сейчас дурите! Вы ж аллигатор! У вас – заводы, газеты, пароходы. Вам, я думаю, любую задачу решить – раз плюнуть! Деньги и связи сегодня любые замки ведь открывают. Не, ни фига я вас не пойму, Игорь Сергеевич!..

Собеседник долго не отрывал от Павлика немигающего пристального взгляда, а потом невесело усмехнулся.

– Вы вот мне всю дорогу про ваш принцип аналогии твердите, молодой человек… А вам в голову не приходило, что этот принцип и в мире аллигаторов, как вы выражаетесь, действует? Вы допускаете хотя бы мысль, что в мире человеческих аллигаторов законы те же, что и в мире реальных крокодилов?

– Принцип аналогии везде рулит. А при чем тут это?

– А при том, молодой человек, что аллигаторы разные по размеру бывают. Бывают поменьше, бывают побольше. А бывают и такие, Павел, которым все остальные аллигаторы, как закуска…

– Это ясно. Вы-то тут при чем, не пойму? И каким боком эти истины к церемонии относятся?

Игорь Сергеевич снова невесело усмехнулся и неопределенным движением повел в воздухе рукой, то ли отмахиваясь от той же невидимой субстанции, что эпизодически тревожила его молодого товарища, то ли просто отгоняя от себя невеселые мысли.

– А то, Павел, что сожрать меня хотят…

Челюсть молодого джедая снова уползла вниз, а глаза раскрылись настолько широко, насколько позволила человеческая анатомия. Около минуты он молча таращился на собеседника, пытаясь невнятным мычанием прокомментировать услышанное, но в итоге лишь недоверчиво покрутил головой.

– Шутите! Вас? Сожрать? При ваших-то связях?

– Чтобы тему эту закрыть, я вам, Павел, коротко скажу: мне времени до завтрашнего дня дали решение правильное принять. И банк, и все остальные активы свои я отдать должен. Не бесплатно, конечно, но тем не менее. Серьезные товарищи мне предложение сделали. Настолько серьезные, что от предложений товарищей этих отказываться просто не принято. И времени у меня, как я говорил, в обрез. Завтра в обед я свое решение сообщить должен. Ну а что там дальше будет, от решения моего зависит. Тупик, в общем, для меня, молодой человек. А тут вы с чудесами своими подвернулись и с рассказами про церемонию вашу. Вот я за соломинку и схватился, – Игорь Сергеевич болезненно хмыкнул, – как ребенок малый в чудо поверил. Впрочем, – он махнул рукой, – это, наверное, природа такая человеческая – в чудо верить. Да и вариантов, откровенно говоря, у меня все равно каких-то разумных не было. Отдавать то, что всю жизнь строил, больно, а не отдавать – не вариант. По любому отдам, только вот с последствиями многочисленными и неприятными или без них – вопрос. Так что хоть машину вашу из трясины достали – уже богоугодное дело…

Некогда благодушный хозяин жизни бессильно откинулся в своем креслице, будто неприятные откровения лишили его сил, и закрыл глаза. Оба опять надолго замолчали. Павлик сидел абсолютно ошарашенный, иногда отгоняя от себя невидимых сущностей, а потом встрепенулся и подался к собеседнику.

– Слушайте, а пирамида-то ваша тут при чем? Я же, грешным делом, думал, что вы с ней хотите разобраться…