Павлик

– Это вряд ли, – усмехнулся молодой человек и почесал нос. – Не то чтобы прозрел, но задумался хоть на время. Когда мы его троллить-то начали с вопросом кто жил, собственно, и как, он и задумался малеха. Не, говорит, если так-то разбираться, конечно, душа батюшкина жила, а тело – батюшка то есть – оно вроде бы и не жило себе, выходит, вовсе! Но у самого в глазах – сомнения плещутся. А я его давай про душу пытать: что это такое, спрашиваю, и как живет эта ваша загадочная субстанция? Как опыт бытия получает? Посредством чего? Механизм, говорю, меня отец Иммануил, интересует! Но тут, я вам уже говорил раньше, – конфуз полный. Мычит отец Фармазон, блеет чего-то на все мои вопросы. Мы с Василием из него, как клещами, определение тянем, но максимум, чего добиться смогли, так это откровения трансцендентного, что душа – это «пес его знает, что такое, но вечное и бессмертное»! И смех, и грех, – отмахнулся Павлик, – да тут – ладно, простительно. Душе, как христиане выражаются, действительно, определения-то толком и не дашь. Не на что там ярлык повесить или бирку. Вот и у нас так же вышло. А потом давай мы его с душой дальше пытать: а что, спрашиваю, у каждого своя душа, выходит? У вас, говорю, отец святой, душа от моей как-то отличается? Конечно, говорит! Моя душа – это моя душа! А твоя, мол, отрок, – это твоя! Ну я его и спроси, – Павлик аж прыснул. – Если душа – это пес его знает, что такое, но вечное, то что же у нас в итоге-то получается? Ваша душа, святой отец, – это, выходит, «пес его знает, что такое, но вечное и ваше», а моя душа, стало быть, – это «пес его знает, что такое, но вечное и мое»? Так, что ли, говорю, отец святой, по-вашему, получается? Как одно «пес его знает, что такое, но вечное» от другого «пес его знает, что это такое, но тоже вечного» отличаться может? И в чем, интересно, эти самые, которые и «пес его знает, что такое», и «вечные», различия имеют? Меня, – он хмыкнул, – очень интересовало в тот момент, как он из этой истории выкручиваться будет. С тем, что душа – это «пес его знает, что это такое», я, в теории вопроса, согласен: вечной субстанции, ежу понятно, определения словесного не дашь. Но вот каким образом одно «пес его знает, что это такое» от другого точно такого же отличить – вот это, право слово, выше моего разумения!

– И как выкрутился отец святой?

– Фарисей ты, говорит, отрок! – Павлик расхохотался. – Впрочем, он уже говорить с трудом мог в тот момент. После Васиной травы некоторые вообще молчат по нескольку часов, так что отец Фармазон еще приличным бойцом себя показал. Но пылу в нем уже поубавилось. Сидит, на куст жасмина смотрит, а глаза – добрые-добрые! И забавлять его, видно, все окружающее начало. То бутылку коньяка в руки взял, начал мир через нее разглядывать, то ложечку чайную в пальцах крутит да хихикает. Втыкает, короче, понемногу в благость мира окружающего святой отец и лепостью необусловленной наслаждается. Я смотрю: такое дело – сходил, калейдоскоп ему принес…

– Калейдоскоп? – удивленно рассмеялся Игорь Сергеевич.

– Его, – Павлик усмехнулся. – Клевая, между прочим, штука. Вот я ему его и дал, а у него аж слезы на глазах от радости выступили! Вцепился в девайс, аки утопающий в круг спасательный, и пропал с концами! То на солнце посмотрит, то – на жасмина куст. Хихикает, улыбается, но молчит. Потом его отпускать потихоньку начало, и тут за него Василий взялся. Как, говорит, святой отец к Кришне относитесь? Тот, не поверите, всю благость и лепость в один момент и растерял. Как давай плеваться да ногами топать, дым из ноздрей повалил! Блуд, говорит, это и дурман для отроков непросвещенных! Нету, говорит, никакого Кришны, не было и не будет! И не говорит, даже, а рычит, точнее уж. Реально лев форменный: борода дыбом, глаза кровью налились… А Василий ему – свое: Кришна, говорит, живее всех живых, и вообще, дескать, между первым космическим кораблем и вторым перерыва глобального быть не должно! Бах! – второй косяк из кармана тянет. Ну отца Фармазона-то уже и уговаривать особо не пришлось. Он, как выяснилось, человек увлекающийся. И они второй «взорвали»… А потом, – Павлик помрачнел, – у меня срочный звонок на телефоне нарисовался. В Москву рвать нужно, причем – немедля. Я хотел этих двух с собой захватить, а оно – без малейшей возможности. Василий из кармана варган достал и начал батюшке показывать, как играть на нем. У того, не поверите, глаза совсем нехорошим огнем засветились. Варган ухватил, несколько минут к нему приноравливался, а потом такое выдал, как будто алтайским шаманом в прошлой жизни был! Василий бубен еще притащил… И с этого замечательного момента они оба окончательно сгинули. Отец святой на варгане наяривает, Василий с бубном вокруг танцует… Ну куда таких в Москву? Не ровен час, остановят на дороге, так в дурку сразу всех оптом сдадут, сие великолепие увидев. Вот я Васе инструкции выдал: где ключи, как дом запереть… Ну и в Москву рванул…