Павел I без ретуши

Второе слово: «правительство» — означает власть, установленную для управления или государством, или просто людьми… Теперь дело в том, чтобы рассмотреть оба слова в их сочетании. […] Итак, под словами «принципы правительства» разумеют начало и в то же время основание власти… Власть… первоначально происходит от физической силы, потому что в естественном состоянии сильнейший, победив слабейших, давал им закон — и это источник власти. Люди, собранные в обществе и вследствие этого сделавшись образованнее, увидели, что жить вместе не могут, не будучи управляемы по причине разности их характеров и избрали себе тогда начальников, которым (отдались, вручили себя) добровольно, предоставив ему (им) волю управлять ими. Эти начальники, сделавшись всемогущими и не видя ничего, что могло бы положить предел их страстям, начали увлекаться ими и совершать бесчинства. Тогда общество помыслило, чем бы умерить эту власть, определив ей границы, — (и) вот начало законов. Законы — основа всему, ибо без нашей свободной воли они показывают, чего должно избегать, а следовательно, и то, что мы еще должны делать. Основа этих законов, в их применении к стране или государству, служить руководством правительственной власти, и ее называют принципом правительства.

Я не говорю здесь о злоупотреблениях законов и власти, ибо желать говорить о злоупотреблениях — то же, что желать сосчитать капли в море.

Великий князь Павел Петрович. Из «Рассуждения о государстве относительно числа войск, потребного для защиты оного и касательно обороны всех пределов», 1774 г.:

Государство наше теперь в таком положении, что необходимо подобен ему покой. Война… изнуряет государство людьми, а через то и уменьшает хлебопашество, опустошая земли… Теперь остается только желать долгого мира, который доставил бы нам совершенный покой, дабы возобновить тишину, привести вещи в порядок и наконец наслаждаться совершенным покоем… наш же народ таков, что малейшее удовольствие заставит его забыть годы неудовольствия и самое бедствие.

По сие время мы, пользуясь послушанием народа и естественным его счастливым сложением, физическим и моральным, все из целого кроили, не сберегая ничего[32]; но пора помышлять о сохранении сего драгоценного и редкого расположения…

Показав… что к равновесию потребно… совершил намерение себя сделать полезным государству, писав сие от усердия и любви к отечеству, а не по пристрастию или корысти…

Великий князь Павел Петрович. Из «Собственноручной записки о гвардии», после 1774 г.:

Гвардию нахожу весьма великою и весьма неспособною ко всякому делу, не говоря о прочих неудобствах, которые каждый чувствует, но не станет о сем говорить. Вовсе быть без нее нельзя, ибо как достоинство, обычай, так и привычка глаз… делают ее необходимой, ибо и в безделицах опасно идти противу обычая и привычки.

Для всего сего мысль моя о ней такова. Оставить название всех полков и мундир оных. Но довести пехотные три [полка] нижеследующим образом, чтоб под всяким было не более баталиона, составленного из гренадерской и четырех мушкетерских рот… А дабы дух своевольный вывести из нее, раздающийся от праздной и одноместной жизни, то каждый год посылать их в разные места… и сим средством будут они от марта месяца до августа в походе, в сии пять месяцев не до своевольства будет, а остальные семь пройдут в отдыхании да в сборах.

Конную же [гвардию] можно оставить как и была, ибо оной немного… Офицеров же гвардии производить, как и ныне, но наличных [находящихся на месте предписания службы в наличии], а тех, которые вновь производиться будут, то жаловать армейскими прапорщиками и вести армейскими чинами[33].

Из писем великого князя Павла Петровича к Марии Федоровне накануне его отъезда в действующую армию в 1788 г.:

Любимая жена моя! […]

Воображая возможность происшествий, могущих случиться в мое отсутствие, ничего для меня горестнее, а для Отечества чувствительнее себе представить не могу, как если бы вышним провидением суждено было в самое сие время лишиться мне матери, а ему государыни. […]

Признаюсь тебе, что считаю оное таким ударом, которого возможность удалил бы я совсем из своей мысли для своего спокойствия, если бы любовь моя к Отечеству и долг мой пред ним не налагали на совесть мою обязательства огорчить себя воображением возможности сего происшествия для того, чтобы целость его и обезопасность в толь несчастный момент непоколебимы остались. […]