Павел и Авель

– Негодяй! Так чего стоит ваша агентура, мадемуазель? Мы чуть было не остались там, в этом склепе навсегда, отравленные его испарениями! – и горе-искатели направились прочь от места своего позора.

Лесистратова выглядела крайне смущенной и разочарованной. Она даже шаталась на ходу, и графу пришлось ее подхватить, причем она буквально повисла на нем, обвившись вокруг его статного тела подобно гибкой лиане.

– Ах, мне дурно… я сейчас упаду!

– Нам надо возвращаться в гостиницу! Там наши вещи, там мы отдохнем… Да и перекусить не помешает… – заботливо предложил Морозявкин.

– А это не опасно? – граф Михайло забеспокоился. – Как бы не нарваться там на засаду – небось нас уже ждут.

– Нет, нет, господа… Барон не станет нападать на нас в обычных местах, он предпочитает дворцы или святилища. Ему нужно торжественное, ритуальное убийство… убивать в кабаке – фи, это не для него, – Лесистратова была немало наслышана о привычках их коварного неприятеля.

– Ну что ж… поверим вам и на этот раз! – усмехнулся сумрачно граф Г., и троица, изрядно потрепанная, потащилась на исходные позиции.

Глава 10, походно-любовная

В гостинице приятели переоделись, омыли свои члены от городской пыли, которой кстати сказать было весьма немного, благодаря до блеска начищенным улицам, гордости магистрата. Количество блюд традиционной шведской кухни, которое они в себя впихнули, могло бы удивить даже Гаргантюа с Пантагрюэлем, хотя Морозявкину все же показалось что соленой сельди с перцем и винным уксусом был явный перебор. Откушав запеченного лосося и мясных тефтелей, Вольдемар принялся философствовать:

– Ну в самом деле, дался нам этот чер… ну тот, кого нам и назвать-то нельзя, прости господи. Он же нас чуть не уморил, язви его душу, бес проклятый! Уместно ли мне, старому ветерану, гоняться за ним как мальчишке?

– Так вы что же, месье Вольдемар, хотите чтобы мы все бросили и забыли свой долг пред Отечеством? – гневно вопрошала Лиза, но ее никто не слушал. Морозявкин увлеченно продолжал свои пораженческие речи:

– С другой стороны рассудите здраво – нас здесь сытно кормят и сладко поят… Я вовсе не предлагаю собирать пожитки и в Питер ворочаться… Но давайте более не будем пытаться приблизиться к этому черному мерзавцу на близкую дистанцию!

– Ты предлагаешь… – начал было граф.

– Да, именно! Деятельность наша будет кипуча и красива, как деревни графа Потемкина-Таврического… Мы напишем прекрасный отчет для его Сиятельства князя! Ну а тетрадка – и черт бы с ней, не все в божьей воле.

– Черт и так с ней, господа! И наша задача и прямая обязанность – вырвать ее их чертовых лап! – горячо парировала Лиза.

Морозявкин, как раз вылизавший до дна тарелку супа из лосося, носившего тут название «Laxsoppa», присвистнул и отвернулся к стене. Граф нахмурился, очевидно думая, как же действовать дальше.

– Сами же видите – тут измена, – пробормотал он. Этот Магнус был нам подослан. Кто-то знает о нашем походе, и знает все. А кто это мог знать? А, сударыня?

– Не знаю… – Лизонька помрачнела. – вряд ли кто-то из наших людей в Чухони или Стекольне проболтался… Но конечно все мы не без греха, ведь это пошло еще от Адама и Евы!

– Я чую, что измена где-то наверху… Всюду воровство! А как барон вообще узнал о писульке? Как пронюхал? Как разведал? Кто донес – вот в чем вопрос…

На это ни Вольдемар, ни Лиза ничего не ответили, да и ответить видимо не могли. В окна задувал вечерний ветерок, однако уют гостиницы помогал забыть о неприятностях. Делать было нечего – следовало устраиваться на ночлег. Холод бил в слюдяные заиндевевшие стекла, навевая сладкие сны. Граф спал в своей комнате таким сладким сном, что и просыпаться не хотелось, от души надеясь, что ему удастся отдохнуть перед новым днем, как всегда полным подвигов и приключений. Ему правда было нелегко засыпать на кровати без привычного балдахина, как в имении, однако он надеялся привыкнуть со временем. Закрыв глаза, он отдался в объятия Морфея за неимением других.

Однако его мечтам, как это пишут в пьесах, не суждено было сбыться. Ночью графские дремы были перебиты каким-то странным криком, похожим скорее на визг. Сначала граф Г. машинально подтянул одеяло повыше, стараясь закрыть уши, но это не помогло. Визг как назойливая муха все время лез ему в голову, стремясь там навеки поселиться. Широким жестом откинув одеяло, граф сунул ноги в свои походные графские тапочки и кутаясь в плед побрел в коридор.

Там он увидел весьма соблазнительную картину – дверь в комнату, где почивала Лиза, была открыта, а сама она стояла на кровати, визжала и пытаясь одеялом закрыться от Морозявкина, который как слепой протягивал к ней руки. Как ни слипались глаза графа спросонья, он все же заметил, что Лизонька в ночной сорочке была необычайно хороша, ее соблазнительные выпуклости могли пробудить любого. С трудом оторвавшись от созерцания, граф Г. помотал головой, дабы проснуться окончательно, и положив руку на плечо Морозявкина, грозно вопросил:

– Что ты здесь делаешь, негодяй? Проснись немедля!