Павел и Авель

Глава 7, в которой граф Г. впервые слышит про Черного барона

Туманное и седое утро застало графа Г. в неопределенном месте и в неопределенной позе. Несколько секунд он лежал с закрытыми глазами, не решаясь их открыть. А когда он все же продрал их, то обнаружил себя лежащим в собственной постели. Рядом сидела какая-то дама. При ближайшем рассмотрении она оказалась мамзель Лесистратовой. Лизонька читала книжку, тихо перелистывая хрустящие страницы. Граф небрежно застонал, желая прилечь к себе внимание. Девица подняла голову.

– Ах, граф Михайло, вы очнулись? Слава Богу!

– Что случилось? Как я попал сюда?

– Мы нашли вас перед дворцом на снегу… вы так замерзли! Просто ужас. Пришлось спасать, везти домой, растирать водкой, не могли понять что же с вами стряслось… Ах, можно ли так много пить? – Лизонька произнесла это с нравоучительными интонациями в голосе.

– Нельзя, но приходится… Да хотя что же, вы думаете что я спьяну там валялся? Да я ни капли! Вообще ничего не помню. Помню что повздорил там с одним… господином… а потом пустота…

– Пустота! Шампанское, рейнское, токайское и конечно пустота потом! Это так естественно!

– Нет, я…

– Бесполезно оправдываться. Ну и раз вы проснулись наконец, вам следует знать, что князь очень хочет вас видеть.

– Это еще зачем? – граф Г. закатил глаза и болезненно поморщился, но на Лесистратову это почему-то не произвело ни малейшего впечатления.

– Вставайте, граф! Вас ждут великие дела. Камзол и бриджи на стуле.

Делать нечего – пришлось вставать и идти. Более всего графа нервировало то, что было не вполне понятно, что же произошло. Он не желал верить в мистику, но тут трудно было придумать правдоподобное объяснение. Одевшись и наскоро умывшись, он предстал пред очи князя.

На этот раз Александр Борисович был мрачен как никогда ранее. Вице-канцлер неожиданно потерял весь свой, казалось бы, неотъемлемый лоск, как-то поблек и пожух. Даже бриллиантовые пуговицы на камзоле потускнели. Он стоял у стола кабинета, тяжело опершись на его край, и вовсе не смотрел в сторону графа Михайлы.

– Ваше сиятельство, что случилось? – вопросил граф Г. в крайнем недоумении. – Вы вчера выбрали не ту табакерку к костюму?

Тут надобно заметить, что в светских кругах частенько вспоминали забавный случай, когда князь Куракин во время карточной игры у покойной императрицы проигрался в пух и прах только потому, что ему стало дурно – он неожиданно обнаружил ужасную ошибку камердинера, из-за которой его перстень не соответствовал табакерке, а табакерка платью. Впрочем остальные гости видимо не отличались столь тонким вкусом и ничего не заметили. Табакерок же у «бриллиантового князя» насчитывалось полторы сотни.

– Куракин несколько секунд молчал, как бы собираясь с мыслями.

– Ты вопрошаешь меня что случилось, Михаил? Случилось страшное. Вчера в Гатчинском дворце пропала шкатулка с завещанием – пророчеством нашего провидца, Василия. Караул ничего не помнит. Государь в шоке. Я как в тумане.

– Но… как такое возможно? – граф был в недоумении.

– Не знаю! – князь был раздражен и не собирался этого скрывать. – Шкатулка с царским завещанием была взломана, шелковый шнур вокруг нее сорван, столбики опрокинуты, все часовые валялись в беспамятстве. Вот что, граф Г., я немедленно отправляю тебя в погоню. Ступайте, сударь, и без тетради не возвращайтесь.

– В погоню за кем, ваше сиятельство, есть ли какие-либо следы похитителей? – граф как всегда был дотошен.

– Да, негодяи наследили! Кажется, мы даже знаем кто это был…. – князь неожиданно перешел на шепот.

– Вот как? И кто же? – граф весь обратился в слух, боясь пропустить хоть слово. Князь Куракин огляделся вокруг, убедившись что их никто не подслушивает, проверил, плотно ли прикрыта дверь, и наконец прошептал:

– Это… это… это Черный барон.

Так граф Г. впервые услышал мрачное имя Черного барона, наводившее ужас на светские гостиные не только Санкт-Петербурга, но и всей Европы. Впоследствии ему не раз пришлось пожалеть о том, что он вообще ввязался в эту историю.

– Черный барон? Что это за странное прозвище?

– Он… ну видишь ли, дружочек… так именуют некоего человека, обычно одетого во все черное. По манерам и обхождению он дворянин, аристократ, говорит на французском, английском, немецком, португальском, да еще на десятке языков и на всех как на родном, так что даже не поймешь, откуда родом и какой нации. Он часто появляется на различных приемах и в светских салонах, обычно никто не узнает его сразу, даже те, кто слышали о нем истории, уже ставшие легендой, – князь закашлялся и отвел взгляд.

– Но чем же он так знаменит? Разве он лишь расхаживает по гостиным и отпускает дамам комплименты?