Павел I

После этих речей Литта возложил на императора поднесённую его величеству от имени мальтийских рыцарей кольчугу, а император, взяв сам с подушки древний крест великого магистра Ла-Валетта с изображением на нём лика палермской Богоматери, надел на шею этот крест, прикреплённый к старинной золотой цепи. В таком уборе, с накинутою поверх императорскою порфирою, Павел Петровичу пришпилил на левое плечо императрице, преклонившей пред ним колено, бант из чёрной ленты с белым финифтяным крестом. По окончании этой церемонии, исполненной государем с выражением глубокого благоговения, подошёл к трону, без шпаги, наследник престола великий князь Александр Павлович и преклонил колено перед императором. Государь снял с себя корону и, спустив с плеч порфиру, надел поданную ему треугольную шляпу и, обнажив свою шпагу, сделал ею плашмя три рыцарских удара по левому плечу великого князя, после чего, вручив ему его шпагу, возложил ему на шею знаки большого креста и затем трижды облобызал как нового брата по ордену.

По окончании этой аудиенции Литта был введён в залу, где находились великий князь Константин Павлович и великие княжны, которым он поднёс на золотой глазетовой подушке орденские кресты. В течение всего этого дня Павел Петрович был в отличном расположении духа и объявил, что независимо от великого приорства, существовавшего уже в областях, присоединённых от Польши, он намерен учредить ещё особое русское великое приорство.

Таким образом, Литте удалось сделать в Петербурге первый успешный шаг в пользу ордена. Известие о приёме, оказанном ему со стороны русского государя, произвело на Мальте неописанный восторг, а европейские газеты заговорили о выраженном Павлом Петровичем сочувствии к мальтийскому ордену как о важном признаке в направлении русской политики. Люди проницательные предвидели, что при пылком характере императора, способного увлекаться до последних крайностей, сочувствие его к ордену не ограничится одним только номинальным покровительством, но что, пожалуй, он будет готов с оружием в руках защищать мальтийский орден от опасностей, грозивших ордену со стороны республиканской Франции. Между тем в Петербурге в пользу Литты начала составляться большая партия из французских эмигрантов и русских дам, среди этих последних самою деятельною пособницею Литты была, конечно, графиня Скавронская.

Для переговоров с Литтою о заключении конвенции между великим магистром и Россией были назначены государем канцлер князь Безбородко и вице-канцлер князь Александр Борисович Куракин. Поводом же к этой конвенции послужили следующие обстоятельства.

В 1609 году один из богатейших польских магнатов на Волыни князь Януш Острожский – Рюрикович по происхождению – постановил, чтобы часть его имений, под именем «острожской ординации», переходила безраздельно к старшему в роде князей Острожских с тем, чтобы в случае пресечения этой фамилии упомянутая ординация, по женскому колену, перешла к Сангушкам-Любартовичам, и последний из владетелей ординации, Януш Сангушко, большой руки кутила, не обращая никакого внимания на завещание своего предка, и дарил, и продавал, и закладывал имения, входящие в состав «острожской ординации», так что по смерти его, в 1753 году, мальтийским рыцарям не досталось ровно ничего из завещанного им князем Янушем Острожским. Тщетно по поводу этого представители мальтийского ордена приносили жалобы и королю, и сейму – их никто не хотел слушать. Наконец, в 1775 году сейм постановил отпускать в пользу мальтийского ордена ежегодно 120 000 злотых из государственных доходов, между тем как имения, отобранные в казну от тех, кому продал и раздарил их Сангушко, давали в год дохода 300 000 злотых. Но при происходивших в Речи Посполитой смутах и эта назначенная ордену сумма выплачивалась крайне неисправно. С переходом в 1793 году под власть России Волыни, где находились имения «острожской ординации», вопрос об удовлетворении претензии ордена был поставлен в зависимость от русского правительства, принявшего на себя уплату известной части долгов Речи Посполитой. Императрица Екатерина II не успела окончить это дело, а Павел Петрович пожелал решить его в пользу мальтийского ордена, заключив с великим магистром особую конвенцию.