Паутина миров

Братья-гуманоиды кинулись обнимать Лещинского, хлопать гвардейца по плечам, галдя на всех языках.

– Х́та оро… Су-зия…

– Lucky son of a bitch, well done…

– Задолбали эти крокодилы…

– Крю расх, троу…

– Поймаю однажды эту суку, башку отвинчу…

Радостно возбужденная кучка повлекла Лещинского наверх. Кто-то сунул ему комок жевательной смолы, кто-то – кусок «колбасы», завернутый в светло-зеленый лист, похожий на капустный. А следом появилась и бутыль с «грибной» настойкой.

– Хлебни, братан! – посоветовал коренастый мужик в рваном матросском обмундировании, до глаз заросший рыжим курчавым мехом.

Лещинский благодарно кивнул, припал к горлышку. Кисловатая на вкус, отдающая маринованными опятами жидкость продрала горло.

– Меня зовут Глеб, – представился рыжий. – Но свои кличут Морпехом. Я на Северном флоте служил…

– Костя, – сказал Лещинский, пожимая веснушчатую лапищу.

– А это – Даррель, – Морпех кивнул на торговца клинками, который успел собрать свою продукцию в мешок.

– Мы почти знакомы, – проговорил Лещинский. – Ц́та но, Даррель… Благодарю за помощь.

Арсианец слегка поклонился.

– Ну а с нашими дружбанами, Люком и Арчи, – продолжал рыжий, – ты еще поручкаешься.

Морпех показал на худенького, наголо бритого паренька, облаченного в изгвазданный медицинский халат, и на карлика-нгена в кафтане с дырявым жабо, – те собирали с парапета нераспроданный хлам. Кто из них – Люк, а кто – Арчи, Лещинский не понял.

– Пока пацаны товаром заняты, мы успеем заказать у Торо что-нибудь пошамать… Погнали, братва, в шалман!

Морпех первым двинулся к вытянувшимся вдоль набережной развалинам, среди которых, в тени магистрального волновода, теснились с десяток халуп. Лещинский замешкался, и Даррель легонько, но настойчиво подтолкнул его вперед.

«Ага, – подумал гвардеец. – Это приглашение, от которого нельзя отказаться. Ладно, посмотрим, что им от меня надо. Может, что интересное расскажут».

Они подошли к дверям заведения. На покоробленной от сырости картонке красовалось изображение бутыли, обвитой «колбасным» полукругом. Морпех толкнул хлипкую дверь. Внутри, как ни странно, оказалось прохладно и светло. Ячейки контактной сети были в живописном беспорядке развешаны по дощатым стенам. Из потолка торчали трубки волноводов, откуда струился свежий воздух.

«Вот те раз… – опешил Лещинский. – Да у них тут классные инженеры, не хуже заводских! А этот сучонок Корсиканец жрачку для них зажимает…»

Собранные из разнообразного лома столики были почти все заняты. В основном – торгашами с рынка. Длинноволосый, задастый, как баба, тапер бренчал на дребезжащем рояле – невиданное диво в этих краях. Между столиками топталось несколько пар. Пахло жареной «колбасой», настойкой и незнакомыми Лещинскому специями. Гвардеец сразу почувствовал, что дико голоден.

Расторопный Морпех мигом обнаружил незанятый столик, замахал лапищей, приглашая приятелей. Расселись по табуреткам из гнутой металлической арматуры и кусков пластика. Морпех подозвал официанта, больше похожего на вышибалу. Прежде чем принять заказ, тот осведомился:

– Чем платить думаете?

Морпех хмыкнул, покопался в своем рюкзаке, выложил на столешницу глухо звякнувший мешочек.

– Что здесь?

– Так, ерунда, – отозвался рыжий и подмигнул арсианцу. – Помадки, чушики, вертячки…

– Годится, – буркнул официант и сгреб мешочек.

Хлопнула дверь, и в заведение вошли новые посетители. Ими оказались Арчи и Люк. Оба волокли по рюкзаку. Морпех свистнул, и они устремились к столику.

– Знакомьтесь, – сказал Морпех. – Это Арчи! – Рыжий ткнул жестким пальцем во впалую грудь бритоголового подростка. Арчи охнул и плюхнулся на табуретку. – А это… – морпех сделал драматическую паузу, указывая на нгена, – Скайольюк! В просторечии – Люк Скайуокер! Слыхал о таком? – поинтересовался он у Лещинского.

– Конечно, – отозвался гвардеец.

– Ну, мало ли… – протянул Морпех. – Ты из какого года?

Лещинский опешил.

– Я?..

– Да, ты! – нетерпеливо произнес рыжий. – Я, например, из девяносто седьмого. Арчи из шестьдесят четвертого…

В Колонии было не принято говорить о таких вещах, но, похоже, здесь имели другие представления о приличиях.

– Из две тысячи тринадцатого, – нехотя проговорил Лещинский.

– Ух ты! И как там? Наши выиграли чемпионат мира по футболу?

– Не знаю… Не фанат.

Официант принес поднос, на котором, помимо кружек и бутыли с грибной настойкой, скромно ютилось глиняное блюдо с горкой «колбасы» и несколькими пучками зелени. Дружки Морпеха возбужденно загудели. Даже эта малость была для них пиршеством. Лещинский же радовался, что неприятный разговор забыт.