Паутина будущего

Проходили дни: пять, десять, пятнадцать. Он регулярно встречался со своим положенным ему по закону защитником и не особенно обращал внимание на выдвинутые против него обвинения. Он имел серию очень приятных бесед с человеком, лечившим болезни головы, подвергался изнурительному обследованию со стороны другого доктора, который, несомненно, лечил болезни тела. Оба ученых мужа только качали головами и разводили руками. Мэддок уже начал чувствовать, что он здесь явно не на своем месте.

Пару раз здесь, в тюрьме, он помогал другим людям. Двум молодым людям, плачущим и вконец отчаявшимся, которые мало что понимали и не могли защитить себя. Он вселил в них немного храбрости и заставил остальных заключенных оставить их в покое. В тюрьме ему дали кличку «Святой разбойник», что, впрочем, ему было совершенно безразлично. Он просто делал добрые дела независимо от того, были ли эти дела угодны Богу или Стенелеосу Магусу LXIV.

* * *

На шестнадцатый день заключения его вызвали из камеры. Вместе с сопровождавшим его охранником Мэддок проследовал по запутанным тюремным коридорам в зал для свиданий.

Это была длинная просторная комната, разделенная на несколько небольших кабинок со скамьями. Комната была перегорожена стеклянной стенкой. Мэддока проводили в одну из кабинок и предложили сесть на скамью, стоявшую там. По пути он увидел дюжину других заключенных, сидящих лицом к лицу с теми, кто пришел их навестить: с сестрами, подругами, женами, братьями, отцами. Эмоции, естественно, били через край, и Мэддок слегка удивился. Люди сидели, глядя сквозь стекло друг другу в глаза, а говорили в какие — то смехотворной формы штуковины, одетые им на голову.

Ну что ж, здесь было любопытно, и он шагнул вперед и сел в кабину.

Напротив, по ту сторону стеклянной стенки, лицом к лицу с ним сидела Шарлин.

Округлившиеся глаза Мэддока не поддаются описанию. Он несколько раз сглотнул, затем побледнел и протянул к ней руки, забыв про стекло.

Шарлин бросила на него один из тех холодных, полупрезрительных и осуждающих взглядов, с которыми он уже был хорошо знаком. Она показала жестом на прибор, лежащий перед Мэддоком, и терпеливо подождала, пока тот приладит его к своим ушам.

— Мэддок, ты идиот, — проворчала она.

Он постепенно начал приходить в себя.

— Шарлин, как это здорово, снова тебя видеть, — сказал он, глупо улыбаясь.

— Как тебя поймали? Они сказали, что ты выпрыгнул из вертолета?

— Именно так все и было, — гордо ответил Мэддок.

— Ты просто маньяк. Ты в сто раз хуже, чем все Уорэллы, вместе взятые.

Мэддок защищался как мог:

— У меня на то были причины. Послушай… Я… сделал что — нибудь хорошее?

— Да.

Шарлин немного подняла руку и быстро показала ему три вытянутых пальца. Стороннему наблюдателю это показалось бы не имеющим никакого значения жестом, но Мэддок все прекрасно понял. Трое их друзей остались на свободе.

— И после этого ты снова будешь утверждать, что я идиот и маньяк? — Он торжествующе улыбнулся и наклонился к ней: — Здесь я чувствую себя прекрасно. В самом деле. У меня хорошая кормежка, прекрасная постель и обращаются со мной достаточно учтиво. А как твои дела?

— У меня все в порядке. Разве что… Послушай, — она тоже подалась вперед. — Послушай, Мэддок. Послушай меня. Я не хочу следовать за ним. За ним. Я не хочу в будущее. Но я должна. Я чувствую, что должна.

Она смотрела на Мэддока с серьезностью, которой он от женщины не ожидал.

— Каким — то образом я это чувствую. Я не могу объяснить. Ты можешь подумать, что я сошла с ума. Но… должна идти с ним. От этого зависит нечто большее, чем моя жизнь. — Сказав это, она, недовольно надув губы, откинулась назад. — Я не знаю, как все это выразить, чтобы ты понял.

— Да все я понимаю! — выкрикнул Мэддок в микрофон.

Шарлин дернула головой и сорвала с нее наушники.

— Не ори так!

— Что? — глупо улыбнулся Мэддок. — Почему?

— Говори нормально. Я прекрасно тебя слышу. — Она некоторое время помолчала. — Ты понял?

— Да — да, Шарлин. Я знаю. Ты должна идти с этим покрытым черным мехом, похожим на кошку сумасшедшим. Я тоже должен был это сделать в свое время. Не знаю, какая причина, какое заклятие кроются за этим, но… — Он посмотрел в стороны, затем оглянулся назад: — Шарлин, ты должна идти. Я понимаю. Мне будет не хватать тебя, и… и я люблю тебя! Я так люблю тебя и сейчас…

Ее лицо приняло неожиданно нежное выражение.

— Поначалу я с трудом верила в это, но сейчас знаю. Это правда. Мэддок… — она улыбнулась ему такой доброжелательной улыбкой, какой Мэддок у нее никогда еще не видел. — О, Мэддок, я буду помнить тебя.

— Нет, Шарлин, не меня. Не меня. Прошу тебя вместо меня помнить другого человека, которого ты никогда не встречала. Это Валентин. Валентин Генаро Эстебан Диас… — Он остановился и начал лихорадочно рыться в своей несчастной памяти. Он помнил огромное количество песен, баллад, стихов; как мог он забыть это имя… — Валентин Генаро Эстебан Диас де Онора о Малагуэна о Суспирата о Кардена.

Он знал, что произношение у него неважнецкое, но ведь это все — таки был не его язык.