Паук из Башни

Мы ехали на втором лифте, Себастина тихо хихикала рядом, а я ощущал чужую боль, наполняющую это громадное здание. На моих этажах царил запах горелой плоти, а на стенах виднелись опаленные следы. Я ринулся по коридорам к комнате допроса и на подходе успел увидеть отсвет огненной вспышки. Перескочил через трупы охранников, глупо ворвался в помещение с поднятым оружием, но все, что увидел, это тела Фогеля со жженой раной на груди и Дюрана с обугленным кусочком шейного позвонка вместо головы. Больше ничего, пустая комната с перевернутым железным столом. Я снова все потерял.

После исчезновения черного гиганта штурм захлебнулся. Оказалось, что это чудовище было единственным магом среди нападавших, удивительно сильным магом, и как только он исчез, на их стороне остался лишь парометный огонь, но маги-законники с этим быстро справились. Башня дала отпор, и констебли перешли в наступление, пришел черед врага стоять насмерть. Живым не дался никто, хотя надо сказать, что пленных брать никто и не собирался. Озверевшие от крови сослуживцев констебли и обученные безжалостности ош-зан-кай били насмерть, даже не задумываясь о пощаде. Жажда мести — сложное и сильное чувство.

Когда был убит последний из нападавших, началось то, что в армии называется кровавым похмельем. Нетэнкрисы отходили от боевого безумия и начинали нормально воспринимать окружающую реальность, увидели трупы своих товарищей, собственные раны, пролитую всюду кровь, тошнотворные картины развороченных тел и почувствовали тяжелый смрад скотобойни вперемешку с пороховым хранилищем. Редкий желудок не выворачивался наизнанку, только люпсы держались нормально.

— У нас большие проблемы, господин Морк.

— Ах, теперь я снова господин?

— Теперь, когда я больше не воспринимаю вас как своего солдата, да, вы снова господин.

Мы молча посмотрели друг на друга.

— Честно, — признал он.

Мы сидели в пустом и темном конференц-зале, который почти не пострадал. Авиак угостил меня чашкой черного кофе с коньяком и корицей.

— А где, кстати, л’Калипса?

— Его нет в здании, он не участвовал в битве.

— Засранец. Он и в армии такой был! Дивизия «Равендорвфф», белые мундиры, честь и гордость колониальной армии Мескийской Империи! Ха! Пока мы шлепали по колено в крови, эти снобы стояли почетным караулом, являя образец терпимости и светлого морального облика армии-освободителя!

— Значит, вы утверждаете, что военная карьера тана л’Калипса не столь блистательна, как об этом принято говорить?

— Я утверждаю, что, пока я кормил комарье и пиявок на марш-броске сквозь болотистые регионы, он распивал дивного аромата чай на веранде дворца махараджи и убеждал тогда еще живого монарха в наших добрых намерениях. Потом мы его убили, конечно. Монарха.

— Политик, не воин.

— В точку. Хотя… я слышал, что он диво как хорош с двуручным оружием, но мне, право, не верится.

Мы выпили кофе, в котором больше коньяка, чем кофе, и он мне понравился.

— Тан л’Мориа, я, конечно, догадываюсь, что здесь сегодня произошло, но через десять минут мне придется говорить с его величеством по магическому мосту, и я должен знать, что сказать ему, чтобы не оказаться ощипанным. Я ведь чуть не потерял Скоальт-Ярд, впервые за всю историю империи.

Я допил кофе залпом и жестом попросил смешать еще.

— Мир никогда не будет прежним! Башню атаковали… Немыслимо! Что вы знаете о колониальных войнах, господин Морк?

— Они обогащают государство.

— Это все, что должен знать истинный верноподданный империи! — рассмеялся я. — Но сейчас речь об армии. Армия Мескии, сильнейшая в мире, самая большая и боеспособная в открытом бою и для удержания территорий, но колониальные войска — особый разговор. Существует четыре военных базы, которые подготавливают элитные силы для проведения экспансий. Служение в них считается столь же престижным, сколь и опасным. Ваш покорный слуга стал офицером дивизии «Сангуашлосс», подготовленной в замке Сангуашлосс, как нетрудно догадаться. И мы, алые мундиры, воевали в Малдизе. Пять пехотных полков, немного кавалерии и артиллерии, но в основном пехота. Самые жуткие головорезы — в рядах регулярной армии, готовые делать все, что бы ни приказало командование.

— Напомните, в каком чине вы…

— Полковник в отставке. Да, господин Морк, дурная репутация тянется к дурной репутации, это неизбежно.

— Я до сих пор не понимаю…

— А я люблю подходить издалека и рассказывать истории! Вы не возражаете?

— Продолжайте.

— А вы долейте мне этого крепкого кофе с коньяком, пожалуйста! «Арвимак»?

— Двадцатилетней выдержки.

— Уважаю. Так вот, мы постоянно были в бою, прозябали в проклятых джунглях, резали аджамешей и старались не быть зарезанными ими. Партизанская война самая страшная! В открытом бою хотя бы знаешь, откуда тебя будут убивать! Со временем эта история перешла в разряд армейских страшилок, а таких немного, поверьте, но история об исчезнувшем батальоне холодила кровь еще как! Ты помнишь ту историю, Себастина?

— Да, хозяин.