Паук из Башни

Мы осторожно побрели между складскими помещениями, поминутно останавливаясь, чтобы разглядеть номера на подвешенных рядом с дверьми табличках. Я стал высвечивать их своими карманными часами и попытался припомнить, какой из пайшоаньских иероглифов обозначает какую цифру. От этого меня отвлек приближающийся лай. Из-за тринадцатого склада выбежали две крупные псины и, оглашая округу яростным гавканьем, ринулись к нам.

— Не спеши, Себастина, — сказал я, снимая очки. — Я сам.

Приблизившись вплотную, ведущий пес резко уперся лапами в скользкую от снега землю, упал и проехался на брюхе к моим ногам. Второй остановился поодаль. Тот, что оказался рядом, перевернулся на спину и стал жалобно повизгивать, прикрывая хвостом гениталии. Животное терзал ужас.

— Вот так, спрятали зубки, молодцы. А теперь пошли вон.

Псы ринулись прочь, будто я подпалил им хвосты, тоскливо подвывая и визжа. В родстве с Темнотой все же есть некоторые преимущества.

— Семнадцатый склад.

Себастина разорвала толстую цепь и бросила ее на землю вместе с замком, распахнула двустворчатые двери. Из большого темного помещения на нас пахнуло запахом сырости и крысиного помета. Освещая путь часами, я вошел первым, оглядел ближайшие стены, широкие, грубо сколоченные стеллажи. Они по большей части были пустые. Те ящики, что все-таки лежали тут и там, оказались либо тоже пусты, либо полны какого-то истлевшего тряпья. Мы обошли склад вдоль стен, осмотрели потолки, стены, полы. Не нашли ничего, кроме нескольких прогнивших досок и сухой водоросли.

— Как думаешь, откуда здесь это?

— Река близко, хозяин.

— Верно, отсюда можно даже услышать шум текущей воды, но водоросли растут только на дне и стенках канала, там, где много влаги. Простой сырости недостаточно и близость реки никак не оправдывает их появление здесь. Это жалкий, странный, но, несомненно, ключ, Себастина. Осмотримся еще раз, теперь ищем именно следы водорослей на полу и…

Пройти по складу повторно мы не смогли, снаружи послышались голоса. Я потушил часы и нырнул в самую густую тень, которую смог найти, Себастина последовала моему примеру. Двери склада распахнулись, и я услышал, как кто-то входит. По потолку и стенам поползли колышущиеся волны света.

— …собаки обеспокоены, не знаю даже, что с ними! То такие злые кобели, а сейчас вот совсем забитые, прямо и не знаю! Я тогда сразу за ружье взялся и пошел обходом, а когда здесь проходил, вижу, цепь на земле валяется. Ну, я, как было сказано, внутрь не полез, а прямо к вам! Вот… э…

Сторож замолчал, перебитый хрустом купюр.

— Спасибо! Спасибо, добрые господа! Ну я… я тогда пойду, да?

Судя по звукам, он бросился прочь от склада чуть ли не бегом. Те же, кого он привел, а было их не менее пятерых, стали медленно расходиться. Вдруг относительную тишину разорвал воинственный вскрик, и я услышал шум рушащегося стеллажа. Полетели на пол щепки, ящики, полки, их рубили и ломали, чтобы освободить пространство. Хозяева склада не собирались играть с нами в прятки, и я судорожно сжал в правой руке трость. Все еще не видно было, с кем предстоит столкнуться, но я ощущал присутствие холодной ярости. Кто-то готов совершить убийство прямо сейчас, без сомнений и страха. На словах это может показаться чем-то непримечательным, но я всегда знал, как редко встречается в живом существе такая опасная и жестокая эмоция, как холодная ярость.

Ближайший ко мне стеллаж с полками рухнул на пол, и, прежде чем предатель-свет уничтожил мое хлипкое убежище, я успел разглядеть высокую фигуру в плаще. На какую-то долю секунды я поверил, что вижу его, Кожевенника, но иллюзия рассеялась, и я увидел высокого мужчину в чалме и плаще со следами талого снега на плечах. Его лицо скрывал платок-маска, а в правой руке блестел стальной клинок тулвара[12].

— Мучи мильгея! — взревел он и бросился на меня.

Я шагнул вправо, и его меч вонзился в деревянную стену склада. Оттянув мизинец левой руки, я освободил выкидной клинок и ударил, метя ему в глаза, но враг перехватил мою руку и сжал пальцы так, что я зашипел сквозь зубы. Дернув мою руку, он врезал мне лбом в лицо и вырвал свой клинок из стены. Хотя в моей голове и бил колокол, я сам боднул его в подбородок, заставив отшатнуться на несколько шагов. По тем звукам, которые долетали до моего разума сквозь звон, я понял, что Себастина оттянула на себя внимание всех остальных. Перебросив трость в левую руку, я вернул выкидной клинок на место и, согнув правую руку, резко ее разогнул, метнув из рукава кинжал. Враг быстро вскинул тулвар, являя чудеса боевой сноровки или удачи. Кинжал звякнул о меч и отлетел в сторону.

— Темнота тебя…