Патруль Времени

Как и Кит Денисон, Сандоваль был специалистом-этнологом; он восстанавливал историю тех народов, которые сами никогда не вели письменных хроник. Благодаря этой работе Патруль мог наконец узнать, какие же именно события он оберегает от постороннего вмешательства.

— Я работал на восточных склонах Каскадных гор, неподалеку от Кратерного озера, — продолжал Сандоваль. Это земли племени лутуами, но у меня были причины предполагать, что потерянное мной племя атабасков прошло именно здесь. Местные жители упоминали о таинственных незнакомцах, идущих с севера. Я отправился взглянуть на них и обнаружил целую экспедицию монголов верхом на лошадях. Тогда я двинулся по их следам на север и набрел на лагерь в устье реки Чиалис, где несколько монголов помогали китайским морякам охранять корабли. Я как ошпаренный помчался назад и доложил обо всем начальству.

Эверард сел на диван и пристально посмотрел на своего сослуживца.

— Насколько тщательно было проведено расследование в Китае? — спросил он.

— Ты абсолютно уверен, что это не экстратемпоральная интерференция? Сам знаешь, бывают ведь такие просчеты, последствия которых всплывают лишь лет через десять — двадцать.

— Я и сам об этом подумал, когда получил задание, — кивнул Сандоваль,

— и сразу же отправился в штаб-квартиру периода Юань в Хан-Бали, то есть в Ханбалыке, или, по-нашему, Пекине. Они сказали, что тщательно проследили эту линию назад во времени аж до Чингисхана, а в пространстве — до Индонезии. И все оказалось в полном порядке, как у норвежцев с их Винландом. Просто китайская экспедиция менее известна. При дворе знали только то, что путешественники вышли в море, но так и не вернулись, и поэтому Хубилай решил, что другую экспедицию посылать не стоит. Запись об этом находилась в имперских архивах, но потом пропала во время Миньского восстания, когда изгнали монголов. Ну, а летописцы об экспедиции позабыли.

Эверард все еще раздумывал. Его работа ему нравилась, но с этим заданием что-то было нечисто.

— Ясно, что с экспедицией случилось какое-то несчастье, — заговорил он. — Хорошо бы узнать, какое. Но почему все же для слежки за ними потребовался еще и агент-оперативник?

Сандоваль отодвинулся от окна. В голове Эверарда снова мелькнула мысль, насколько неестественно выглядит здесь этот индеец навахо. Он родился в 1930 году, до прихода в Патруль успел повоевать в Корее и окончить колледж за казенный счет, но в каком-то смысле он так до конца и не вписался в двадцатый век.

«А мы, что, другие? Разве кто-нибудь из нас может смириться с ходом истории, зная о том, что ждет его народ?»

— Но речь идет не о слежке! — воскликнул Сандоваль. — Когда я доложил об увиденном, то получил распоряжение непосредственно из штаба данеллиан.

Никаких объяснений или оправданий, только приказ: организовать провал экспедиции. Исправить историю своей рукой!

Глава 2

Anno Domini тысяча двести восьмидесятый.

Слово хана Хубилая распространялось от параллели к параллели и от меридиана к меридиану; он мечтал о владычестве над миром, и при его дворе с почетом встречали каждого, кто приносил свежие новости и новые философские идеи. Особенно полюбился Хубилаю молодой венецианский купец Марко Поло. Но не все народы смирились с монгольским господством. Тайные общества повстанцев зарождались во всех концах покоренных монголами государств, известных под общим названием «Катай». Япония, где реальная власть принадлежала стоящему за спиной императора дому Ходзе, уже отразила одно вторжение. Да и среди самих монголов не было подлинного единства: русские князья превратились в сборщиков дани для независимой Золотой Орды, Багдадом правил Абага-ильхан.

Что же до остальных земель, то Каир стал последним прибежищем некогда грозного Аббасидского халифата, мусульманская династия Слейвов властвовала в Дели, на престоле Святого Петра находился папа Николай Третий, гвельфы и гибеллины рвали на части Италию, германским императором был Рудольф Габсбург, королем Франции — Филипп Смелый, а Англией правил Эдуард I Длинноногий. В это время жили Данте Алигьери, Иоанн Дунс Скотт, Роджер Бэкон и Томас Стихотворец[8].

А в Северной Америке Мэнс Эверард и Джон Сандоваль осадили коней на вершине пологого холма.

— На прошлой неделе — вот когда я увидел их в первый раз, — сказал индеец. — Здорово они продвинулись с тех пор. Впереди дорога будет похуже, но все равно при таких темпах они месяца через два будут в Мексике.

— По монгольским меркам это еще довольно медленно, — отозвался Эверард.

Он поднес к глазам бинокль. Вокруг них повсюду полыхала апрельская зелень. Даже на самых высоких и старых буках весело шумела молодая листва. Скрипели сосны — их раскачивал холодный ветер, несущий с гор запах талого снега. Небо было темным от возвращавшихся в родные края птичьих стай. Величественные бело-голубые вершины Каскадных гор словно парили в воздухе далеко на западе. Поросшие лесом предгорья уходили на восток и круто спадали в долину, а дальше, за горизонтом, простиралась гудевшая под копытами бизоньих стад прерия.