Патроны чародея

– Еще одну корову или пару коз – ерунда. Когда поймаем и снимем шкуру, все окупится. А сейчас просто постарайтесь двое суток не выходить по ночам. Как только солнце зайдет – все по домам! И двери на запор. Все поняли?

Староста сказал со вздохом:

– Да, поняли… Возвращайтесь скорее, глерд…

Я подсказал:

– Глерд Фицрой. Уже благородный глерд. Еще несколько дней – и станет высокорожденным. Он решит все ваши проблемы!.. Некоторые сам создаст… но тоже решит.

Фицрой сказал досадливо:

– Поехали. Нас королева ждет, не дождется! Все глаза проглядела.

– Точно, – сказал я с повеселевшим сердцем.

Крестьяне почтительно затихли, а мы пустили коней вскачь. Лишь на околице Фицрой сказал сварливо:

– Я понимаю, как высокорожденными становятся за неделю, но что насчет проблем, которые я создаю?

Я сказал с подъемом:

– Это значит, что ты – герой! Тебе мало простых проблем, что выдвигает сама жизнь, ты сам создаешь и сам героически преодолеваешь! Есть ли выше подвиг?

Он покосился на скаку искоса.

– Это другим заливай.

– Да ладно, – сказал я весело, – как же хорошо… От сердца отлегло!

– Чего так?

– Были дурные предчувствия, – признался я. – Пуганая ворона куста боится, но пока – тьфу-тьфу! – все путем. Как же хорошо, что и я, такой замечательный, могу иногда ошибаться!

Он фыркнул:

– В свою пользу?.. Все мы так умеем.

Деревня осталась далеко позади, а впереди только дорога, в самом деле местами заброшенная, но все равно мы не раз видели на ней и телеги, и подводы, и даже повозки.

По дороге трижды останавливались перекусить. Я всякий раз наотрез отказывался заезжать в деревни, а Фицрой похохатывал и предлагал все настойчивее, стараясь распалить мое воображение вином, горячим мясом и податливыми девками.

Вдали встало мощное зарево, охватившее полнеба. Я ощутил беспокойство, повертел головой. При всем географическом идиотизме уже запомнил, в какой стороне все три солнца встают, а в какой они все опускаются.

– Что там такое?

Он оглянулся, повел плечами.

– Это далеко, не волнуйся.

– Не знаешь?

– Не знаю, – огрызнулся он. – Это далеко отсюда. Я же не местный!.. Там, я откуда я родом, на такое и внимание не обращают!

Я буркнул:

– А что там у вас… такое?

– Может быть, – ответил он загадочно, – еще увидишь.

Он все присматривался к лесу, который огибает дорога, вдруг резко свернул и погнал коня, как мне показалось, в чащу. Однако, как я понял минуту спустя, здесь с лесом время от времени начиналась война: отчетливо вижу в стене могучих деревьев широкую просеку, заросшую высокой лесной травой и даже мелким кустарником, словно некто из могущественных императоров велел проложить дороги для его победоносных войск.

Хотя, вполне возможно, по этим просекам войска и прошли. И либо сгинули, либо там захватили королевства, но со временем и обязательными междоусобными сварами все связи оборвались.

Последние сутки перед прибытием в столицу ехали даже ночью, благо небо чистое, а огромная красная луна освещает весь мир, высвечивая на земле каждую песчинку.

Я в нетерпении ерзал в седле, всматривался в освещенные луной места, которые скоро покину навсегда.

Красное небо ночи очень медленно превращается в сине-зеленое, лес просыпается, сонно вскрикивают тонкими голосами птички, мелкие зверьки высовываются из норок, зевают и раздумывают: на охоту или еще поспать, – в воздухе появились первые стрекозы, согнанные с верхушек трав хозяйственными муравьями.

Рассвет начался где-то высоко, словно в другом мире, там уже не утро, а солнечный день, а мы еще едем через ночь, затем солнце стекло по стволам деревьев, как жидкое золото, но за ними густые кустарники хранят недобрую тьму.

Глава 12

Фицрой так часто ерзает в седле, что либо его протрет до конской спины, либо дырка в штанах появится раньше, чем увидим стены Санпринга, блистательной столицы королевства Нижних Долин, хотя без иронии могу сказать, что она в самом деле блистательна. Даже я, привыкший не обращать внимания на архитектурные излишества, понимаю, что другие восторженные идиоты смотрели бы с распахнутыми ртами и шептали с благоговением: «Версаль… Ланже… Вассершлос… Блуа… Эльц… Алькасар…»

– Ты хотя бы пострелял, – сказал Фицрой. – Какой-то ты весь деревянный! Как можно владеть таким крохотным арбалетом и не стрелять во все стороны?

– Не гавкай под руку, – предупредил я. – Это мешает сосредотачиваться… духовно, так сказать.

– А в чем сосредотачиваешься? – спросил он с азартом. – Давай помогу!

– Ты поможешь, – сказал я опасливо, – без сапог и коня останусь. Нет уж, буду мучиться сам. Интеллигенция всегда страдает. Даже когда не страдает.

Впереди в золотом желтом свете начали подниматься, словно вырастают из земли, башни крепостной стены Санпринга, а затем и сама стена, ровная и высокая, дальше дворцы и добротные дома, издали кажется, что стиснуты вплотную, хотя уже видел почти перед каждым небольшой садик или цветы у крыльца.

Мы то и дело обгоняли тяжело груженные телеги, ползущие с сельским товаром в прожорливый город, городские врата широко распахнуты, стражи с кувшином вина сидят в сторонке и не обращают внимания на поток подвод.