Патриций

– Все, Анаис, люди покидают планету, – переступив порог, Алмон замер, глядя на сидевшую у камина девушку. Вслед за полуволком вошли Дэн, Макс и прохладный воздух вечернего Кираса.

– Хорошо… – безжизненно произнесла она, не поворачивая головы. – Собирайтесь и вы тоже.

Макс с Дэном ушли, а Алмон подошел к Анаис и тихонько положил руку на ее плечо.

– Пожалуйста, не говори ничего, – сдавленно прошептала девушка, – если ты произнесешь хотя бы одно доброе или утешительное слово, я расплачусь и не смогу остановиться.

Алмон молча присел на низкую деревянную скамейку рядом. Мягкий профиль девушки, оточенный предчувствием беды, был светел и чист, как драгоценная маска. Взгляд полуволка скользнул по безвольно сложенным на коленях руках с перстнем на безымянном пальце, по опущенным хрупким плечам, охваченным бледно-желтой тканью, по запутавшимся в светлых волосах огоньках, по длинным, дрожащим ресницам… И душу Алмона, словно опалили сотни мельчайших раскаленных угольев.

– Не смотри на меня так, – прошептала Анаис, не поворачивая головы, – и не говори мне добрых слов, я не заслуживаю.

– Почему?

– Потому что скоро я стану убийцей… такой же, как мой отец… не смотри на меня.

– Анаис, прошу тебя, – Алмон хотел обнять ее за плечи, но девушка отстранилась. – Если хочешь, я уйду.

– Нет, не надо! Давай лучше поговорим… Сама не знаю, что мне нужно! – она обхватила голову руками.

– Все хорошо, – Алмон легонько провел кончиками когтей по ее свободно сыплющимся волосам. – Хочешь глоток вина?

– Да, пожалуй.

– Какого?

– Все равно.

Алмон поднялся и ушел. Анаис всегда удивлялась тому, как полуволку удается ходить так бесшумно и легко… иногда ей казалось, что для него не составит труда пройти по воде или битому стеклу. «Патриций тоже убил планету, – медленно текли мысли, – после этого он стал Человеком-Без-Лица… что он чувствовал, убивая планету?.. что он ощущал, толкая меня на этот шаг?.. почему я ничего не могу изменить?..»

Вернулся Алмон с двумя бокалами чуть подогретого вина.

– Алмон, – девушка взяла бокал, – нельзя ли как-нибудь выкрасть Ютфорда из Дворца?

– Из Дворца – нет, – полуволк присел рядом. – Находись он в любом другом месте, я бы его забрал, понимаешь? Откуда угодно бы достал, но только не из Дворца.

Повисла пропахшая каминной золою тишина.

– Поговори со мной о чем-нибудь, – едва слышно прошептала Анаис.

– С удовольствием. О чем хочешь поговорить?

– О Максиме, – вздохнула она.

– Странный выбор темы. Ну, ладно, если хочешь, давай о нем поговорим.

– Скажи, как он тебе? Что ты о нем думаешь?

– Не знаю, готов ли я к столь сложному анализу…

– Алмон, скажи серьезно, что ты о нем думаешь? – Анаис сердито посмотрела на полуволка. – Мне надо поговорить о чем-то постороннем, иначе я с ума сойду, думая о Кирасе!

– Тише, – Алмон приобнял ее за плечи, – прошу тебя, мы будем говорить обо всем, о чем ты хочешь, даже о Максиме. Все, видишь, – вместе с креслом Алмон развернул девушку к себе и осторожно вытер слезы с ее лица, – мы уже говорим о нем. На чем мы остановились?

– На том, нравится ли он тебе? – девушка взяла бокал и сделала крошечный глоток.

– Не знаю, – полуволк смотрел на руки Анаис, когда ему было тяжело на душе, он всегда смотрел на ее красивые, тонкие пальцы, – не уверен. Окажись он на месте Дэна, из него ничего бы не получилось. Из него и так ничего не получится.

– Почему? – Анаис глотнула еще вина, глядя в карие глаза полуволка. – Почему?

– Я так думаю.

– А все-таки?

– Ты спросила мое мнение – я ответил, – Алмону явно хотелось поговорить о чем угодно, только не о Максе.

– Почему из Дэна все получилось, а из Макса не получится? – настаивала девушка.

– Когда Дэн попал к нам, – терпеливо ответил полуволк, – он был глиной, и отдавал себе в этом отчет, он и до сих пор глина, сосуд все еще созидается. Возможно, этот процесс будет длиться всегда, и это хорошо. Когда человек достигает определенных вершин и решает: все, я состоялся, он тут же делает шаг вниз. Путь наверх не бывает вечным, путь наверх есть только в Вечность. И Дэну это известно, как аксиома.

Теперь о Максе. Он не глина, он уже готовый монумент, он состоявшийся памятник самому себе и собственным нерушимым догмам. Такие люди имеют привычку хамить Высшим не из желания оскорбить, а просто потому, что они так общаются. У них такая манера разговора, потому что выше них никого не существует, даже звезды – лишь отражение в луже. Мне не была интересна реакция Макса на межпланетное перемещение, я был уверен – ее не будет. Ты сама видела, Макс ступил на землю Кираса как на огород своей загородной дачи, у него не было никакой реакции. И это не потому, что он такой непробиваемо-мужественный, а потому что ему сугубо безразлично все, что изменяется вокруг него. Есть только он, его мир, его понимание этого мирка, и не более. А все остальное создано для того, чтобы обслуживать его. Он всё, кроме неприятностей, принимает, как должное.

– Я поняла, – Анаис вздохнула, – он тебе не нравится.

– Совершенно верно, – кивнул полуволк.