Патологический мерзавец

Сейчас в Саше боролись две силы. Сила разума и сила чувств. Разум твердил одно, сердце совершенно другое. В столь нестабильном состоянии она и вернулась домой, где её ждала картина маслом: мама, орущая на детей за то, что те не хотят заниматься по скайпу с репетитором по английскому языку, а хотят играть.

– Что у вас происходит? – Саша повесила сумочку на вешалку.

– Ничего, – театрально мотнула головой Майя. – Два лоботряса не хотят учиться. Видимо, мне на роду написано мучиться то с лентяями, то с предателями.

– Можно не мучиться, – Саша выбралась из кроссовок. – Машка с Вовкой пойдут в школу и будут учиться как все, соответственно возрасту и способностям. Футбольная секция есть, иностранные языки тоже.

– Ещё скажи, что пойдут в твой класс, – фыркнула мама.

– А что тебя так смущает? Думаешь, я не справлюсь с твоими детьми?

– Что значит с моими? Ты вообще-то тоже моя дочь.

– Поэтому я и не понимаю твоего ярко выраженного пренебрежения.

– Нет никакого пренебрежения, просто ты скоро в декрет уйдешь, а значит, детей передадут другому педагогу, а это для них будет стрессом.

– Ах, вот оно что. Уже в курсе.

– Спасибо Кольскому. Ты-то решила своими проблемами не делиться с матерью.

– А беременность – это не проблема.

– Как раз проблема, дорогая моя. Ты ждешь ребёнка от очень богатого человека, будучи в статусе любовницы.

– Не всем так везёт с мужчинами и со статусами, как тебе, – кажется, это была последняя капля на сегодня.

– То, что ты выросла, не даёт тебе права хамить матери. Я приехала к тебе как к дочери, к родному человеку, но вижу, нам тут не рады, – Майя принялась часто-часто моргать от подкативших слез. – Значит, придётся искать другое место.

– Ищи, – произнесла спокойно Саша и направилась в сторону лестницы. – У меня нет ни сил, ни желания с тобой спорить.

– Вся в отца! – раздалось ей в спину. – Ему тоже всегда было на всех плевать!

– Ладно, – и Саша развернулась на пятках. Видит бог, она хотела избежать всего этого. – Давай так. Если ты хочешь жить здесь, на минуточку, в хорошем, ухоженном и развитом селе, если хочешь спать спокойно, зная, что никто не придёт и не выдворит тебя с детьми на улицу – без проблем, живи. Хочешь отдать Машку с Вовкой другой учительнице – отдавай. Условие будет только одно: не указывай мне, как жить. Если готова принять это условие, мой дом – твой дом. Если нет, то тут уж я ничем не могу помочь.

Майя что-то ещё говорила, но Саша уже ушла. Честно, она очень сочувствовала брату и сестре. С педантизмом матери, с её стремлением к идеалу жизнь окружающих её людей превращалась в каждодневный бег с препятствиями. Дети всего лишь дети, они хотят играть, экспериментировать, беситься, узнавать мир не из учебников. Лужа куда интересней и познавательней, когда в ней стоишь. Но Майе Леонидовне такой подход чужд.

Саша закрылась у себя в комнате и ещё около часа слушала причитания мамы, которая переместилась со своими недовольствами в детскую комнату, где благополучно продолжала отчитывать сына – «бездаря» и «лентяя». Если так продолжится дальше, придётся ночевать в школе. И что-то подсказывало, что это лишь начало. Теперь, расставшись с мужем и оставшись без денег, мама будет вымещать свой гнев на всех подряд.

К десяти вечера наступила долгожданная тишина. Наконец можно было поужинать, подготовиться к завтрашнему дню, ибо на завтра были запланированы поставки в школу учебной литературы. Однако стоило Саше спуститься вниз, как начался второй акт безумия под названием «Ты за всё заплатишь». Мать бродила по гостиной с телефоном в руке. Она таки дозвонилась до Петрова. Угрозы из её уст сыпались одна за другой, как и требования вернуть деньги, вложенные в дом, платить детям алименты, явиться в Россию немедленно и тому подобное. А после чуть ли не двухчасового крика мама бросила телефон на пол, опустилась на диван и громко разрыдалась, не прекращая притом вопрошать у Вселенной, за что судьба к ней так жестока, ведь она всего лишь хотела семью и быть счастливой.

В какой-то момент слушать её стало просто невыносимо, в итоге Саша накинула на себя куртку, схватила ключи и покинула дом. Можно было бы пойти к Светлане Макаровне, но та начнёт допытываться, что да как, а выносить сор из избы не хотелось, и тогда она просто пошла вперёд по улице.

Вечер стоял тихий, тёплый, народа бродило немного, самое то проветрить голову. Что будет дальше, даже подумать страшно. С одной стороны Назар начнет наседать, уже начал, с другой – мама, с третьей работа, очень ответственная работа с детьми. Что-то для оптимизма в жизни остаётся всё меньше места.