Пасынок судьбы. Расплата

Я с наслаждением рассадил последнюю фару, быстро поменял пустой барабан нагана на запасной, и выстрелил еще два раза в след уезжающему джипу, тускло светящемуся габаритами, один раз попав в колесо. Внутри джипа орали так, что даже мне было слышно, и я испугался – не подранил ли я кого? Но это навсегда осталось для меня тайной. Рэкетиры сноровисто удирали по полям, и вскоре шум мотора джипа стих вдали. Я в полной темноте вылез из-за куста, нервно закурил, с удивлением заметив, что у меня трясутся руки. Так, с трясущимися руками, сжимая в зубах сигарету и держа пляшущий наган наизготовку, я подошел к «Камазу». В кабине горел свет, распахнутые дверцы напоминали почему-то поднятые вверх руки… «Победитель, ёкэлэмэнэ!», – подумал я про себя, представив, как выгляжу со стороны – испуганные глаза на испачканном лице, прихрамывающая походка, дедовский наган, дребезжащий в руке. Дедовский-дедовский, а не подвел!

Сзади раздался шорох – я резко обернулся, вскидывая револьвер – в неярком свете кабиной лампочки по кустам крался Смирнов, сжимая под мышкой портфель.

– Вылезайте, Смирнов! – крикнул я ему: – Все в порядке! Где водитель?

И не дождавшись ответа, заорал:

– Саня-я! Са-аня-я!

– Тута я… – раздался откуда-то сзади голос Пеклеванного: – Свалили, суки! Ну ты крутой, Серега! Не, в натуре, я и не думал! Выпить хочешь? У меня есть!

Я сел на подножку кабины, выплюнул изжеванную сигарету, усмехнулся:

– У меня тоже есть…

И вдруг заметил, что Смирнов, стоявший сбоку, смотрит на меня, причем если раньше в его взгляде было только презрение и безразличие, то теперь он явно заинтересовался мною. Колючий взгляд его бесцветных глазок словно говорил: «А ты оказывается парень – не промах! Не ожидал!»

Я тряхнул головой, отгоняя наваждение, полез в кабину, крикнув моим спутникам:

– Ну что, поехали!

И первое, что я увидел, устроившись на холодном сидении – бирюзовый, гневливо-глумливый треклятый глаз, таращащийся на меня сквозь лобовой стекло!

* * *

Мы плутали по лесным и проселочным дорогом часа три. Без карты, без указателей нам явно не светило выбраться на трассу, и к полуночи, как раз примерно в то время, когда мы должны были переезжать Волгу, Пеклеванный заглушил мотор на какой-то поляне:

– Все! Баста! Ночью мы никуда не уедем – не видать ни фига! Будем ночевать, а завтра по светлу тронемся дальше, найдем какую-нибудь деревню, спросим, куда ехать!

Смирнов поглядел на меня, словно ожидая, что я воспротивлюсь. Но я только махнул рукой:

– Ночевать так ночевать! Да и пожрать не мешает! Давайте, доставайте, у кого что!

Мы соорудили из моей сумки импровизированный стол у меня же на коленях, выложили запасы: Пеклеванный – сало, лук, картошку, яйца, я – тушенку, колбасу, хлеб, и Смирнов – две банки импортной ветчины, баночку красной икры, английские галеты, какое-то навороченное печенье, а в середину экспедитор втиснул плоскую фляжку с яркой этикеткой…

«Эге!», – подумал я: «А экспедитор-то при деньгах!» Мы подзакусили, Смирнов отвинтил пробочку фляжки, разлил желтоватую жидкость по крышкам от термосов:

– За удачу!

Мы выпили. Во фляжке оказалось вполне приличное виски, по крайней мере не шибавшее сивухой, и вскоре в желудке потеплело.

За едой и разговорами время прошло незаметно, и вскоре все начали позевывать.

– Ну все, братцы, спать! – скомандовал Пеклеванный, и тут возник естественный вопрос – кто ляжет в «спальник», а кто останется на сиденьях.

Само собой, Смирнов начал требовать, чтобы ему, как старшему по возрасту, уступили лежачее место. Саня был против, я в общем-то тоже, мы заспорили, наконец я не выдержал и заорал:

– Тихо! В «спальнике» будет спать водитель – ему завтра нас весь день везти, и послезавтра тоже! И кончайте базар – времени уже много! Отбой!

Смирнов, ворча что-то себе под нос, вытянул из своего портфеля солдатское синее одеяло, застелил угол кабины, угнездился там, даже не сняв шляпы, запахнул полы плащика и через минуту уже невозможно было понять – спит он или притворяется.

Пеклеванный кивнул мне на улицу, мол, пойдем, покурим!

Мы вылезли из кабины, отошли в сторонку от машины, закурили. Стояла какая-то абсолютная, хрустальная тишина – ни шума, ни гула, даже ветер не шуршал опавшими листьями. На небе прояснилось и вызвездило – огромные, яркие, не городские звезды равнодушно смотрели на нас с высоты.

– Серега! – нарушил молчание Пеклеванный: – Слушай, может мы этого экспедитора из Куртамыша поездом отправим? Ну не могу я с этой гнидой в одной машине ехать! Достал он меня, тля буду! Я его грохну когда-нибудь!

Я рассмеялся, успокоенный виски и ночным пейзажем вокруг:

– Да ладно, Саня! Не обращай внимание. Он, может, и не совсем дерьмо – еду вон выложил на общий стол, вискаря поставил – не жмот же! Ладно тебе – «грохну»! Все утрясется!