Пасынки судьбы

Бриджет ни разу не видела ту женщину, но представляла ее себе: помоложе, чем она, из Лондона, черные шелковистые волосы, хищный рот и глаза, избегающие тебя. Эта женщина со своей матерью купили магазинчик, в котором Лайем работал с тех пор, как они поселились в Лондоне, в сущности, он был управляющим при старике мистере Вэнише. Женщина была раньше замужем, ее брак, по словам Лайема, был неудачным, отношения с бывшим мужем принесли ей страдание и боль. «Дорогая, это серьезно», — сказал он тогда, стараясь подавить свойственную ему легкость тона, не понимая, что сам он причиняет боль и страдание. Он давал понять, что чувство, которое он испытывал к Бриджет, хотя и искреннее, совсем не похоже на эту его влюбленность.

Магазин был на другом краю Лондона, за много миль от их дома; во времена старого Вэниша Бриджет, случалось, ездила туда с Бетти девятым автобусом. Когда та женщина и ее мать перекупили магазин, Бриджет как-то робела туда ездить, а потом и вовсе стала бояться. Она ведь была готова простить Лайема, жить надеждой, что его страсть со временем отступит. Она умоляла, но скандалов не устраивала. Не вопила, не обвиняла в вероломстве, не ругала ту женщину. Бриджет это давалось нелегко, но одного она не понимала, как же они будут жить, если Лайем останется с ней, а с той женщиной все равно не порвет. Ведь ясно, что он озлобится, а потом и возненавидит ее, но она продолжала умолять его. Спустя шесть недель он ушел.

Она всплакнула в темноте. Она правду сказала своим гостям сегодня: все быльем поросло. Правду сказала, но сама частенько плакала, когда вспоминала, как они вдвоем бедовали, пока привыкли к новой жизни иммигрантов, или когда представляла себе, как сейчас Лайем погряз в смертном грехе, живет с той женщиной и ее матерью в квартире над магазином, не ходит к исповеди и на литургию. Каждый месяц от него приходили деньги; вместе с квартплатой, которую она получала от мисс Касл, и деньгами, что ей платили Виннарды за то, что она прибирала у них в квартире три раза в неделю, им хватало на жизнь. Но Лайем ни разу не появился — не приехал проведать ее и Бетти, а уж это значит, что он очень изменился.

Воспоминания всегда были тяжелы для нее. Теперь, оставшись одна, чуть что вспоминала деревню, в которой выросла, лицо преподобной матушки в монастыре, приземистый трактир мисс Линч и бакалейную лавку на перекрестке. Морин Райел украла у нее атлас, замазала чернилами ее фамилию и написала свою. Мэдж Фоли завивала ей волосы. Лайем жил на соседней ферме, но она его даже не замечала, пока они школу не закончили. Один раз он позвал ее погулять, и в поле, желтом от лютиков, он взял ее за руку и поцеловал, она зарделась. Он посмеялся над ней, сказал, что ей очень идут алые щечки. Он был первым парнем, с которым она танцевала в обшарпанном деревенском клубе в десяти милях от дома.

Когда она была еще круглолицей девчонкой, Бриджет впервые поняла, что у каждого своя судьба. Это то, что тебе надо принять, от чего не отмахнешься; воля Божья, говорили обычно преподобная матушка и отец Кьоу, но Бриджет это так понимала: главное — что ты за человек. И жизнь твоя складывается в зависимости от этого: вот она — вечно робеет, чуть что краснеет, хорошенькая, скромная — это судьба, которая поджидала ее, пока она не родилась, и она часто думала, что и Лайем ее поджидал, их судьба свела, потому что они друг друга дополняют — он такой бойкий и дурашливый, а она вечно в тени держится. Тогда и представить невозможно было, что он уйдет к той женщине из магазина.

Поженились они в субботу, в июне, в то лето наперстянка особенно буйно разрослась. На ней была фата из лимерикского кружева, бабушкина. В руках — букет алых роз. В церкви Пречистой Девы Лайем был безумно красивый, смуглый, точно испанец, так и сверкал глазами! У нее гора с плеч свалилась, когда все было позади — кончился прием в ресторане Келли, укатила машина с лентами. Они отправились в трехдневное свадебное путешествие, но скоро им пришлось эмигрировать в Англию, потому что закрыли лесопилку, на которой Лайем работал. Они прожили в Лондоне больше двадцати лет, и вдруг в его жизни появилась та женщина.

Наконец Бриджет заснула, ей снилась деревня, где она провела детские годы. Она сидела в телеге рядом с отцом, ей разрешили подержать вожжи, а пустые бидоны из-под молока с маслобойни, что на перекрестке, грохотали сзади них. Откуда ни возьмись — Лайем, он медленно брел в дорожной пыли, отец натянул вожжи, чтобы парнишка залез на телегу. Лайему было лет десять-одиннадцать, на стриженом затылке солнце выжгло красную полоску. Это был не просто сон: все это действительно было, только тогда Лайем ровным счетом ничего для нее не значил!

На этот раз муж Нормы пришел один.

— Надеюсь, не помешал, миссис Лейси, — сказал он, взгляд его излучал улыбку и благожелательность. Светлые волосы лежали волной, два колечка выбились на лоб. Все в его облике располагало к себе.

— Даже и не знаю… — она запнулась, жар бросился в лицо. — Я действительно считаю, что лучше нам не продолжать этой темы.