Пастух

Мэгги вошла туда и огляделась, но не увидела хозяина, которого ожидала застать именно здесь. Создавалось впечатление, что он уже поставил свои замечательные булочки в печь. Толстый слой муки покрывал его рабочий стол. Но где же сам Алексей?

Она заметила нечто странное и подошла поближе. От увиденного сердце у нее замерло. На покрывавшей столешницу муке виднелись капли крови.

Это человеческая кровь? Кровь Алексея?

Мэгги обошла стол, держа пистолет в вытянутых руках, ее палец лежал на спусковом крючке, готовый быстро положить конец любой возможной конфронтации. Продвигаясь вперед, она заметила уже целый алый ручеек, вытекавший из-за следующего стола. Обогнула второй стол и увидела тело своего друга, лежавшее на полу. Глубокие раны покрывали его, целые куски плоти были срезаны, обнажая кости и внутренние органы. Вынутый из живота кишечник лежал у него на правом плече.

Комок подкатил к горлу, и ее вырвало. Ей хотелось бежать, но она не могла отвести глаз от трупа Алексея и, словно загипнотизированная, продолжала в шоке смотреть на него. Ей доводилось и прежде смотреть на мертвые тела, но никогда прежде она не видела ничего подобного.

Голос из-за спины заставил Мэгги выйти из ступора.

— Любуешься моей работой? — спросил голос.

Мэгги резко развернулась и направила пистолет на мужчину, стоявшего позади нее. Он расположился за покрытым мукой столом.

— Ни с места! — скомандовала она.

Оставалось только гадать, как он сумел подобраться так близко, оставшись незамеченным. И вообще, откуда он вдруг взялся?

— Я отдал дань памяти одному из самых отвратительных убийц в истории — Джеку-потрошителю. Правда, позволил себе несколько творческих вольностей, но это и было не точным воссозданием преступления, а всего лишь данью уважения. Мой отец заставлял меня изучать деяния известных убийц во всех жутких подробностях. И меня всегда восхищал метод, таившийся за внешним сумасшествием Джека.

Мэгги стояла, готовая снести ему голову, если он хоть сдвинется с места. Она понимала, что он это знает, но пистолет в ее руках, казалось, нисколько его не волновал. Он казался спокойным и собранным — человеком, которого ничто в этом мире не тревожило. Он держал полотенце и, по всей видимости, только что закончил мыть руки. Мэгги видела, что он стер с лица почти всю кровь, но несколько не замеченных им пятен остались.

Акерман продолжал вытирать руки, ощупывая ее взглядом сверху вниз и обратно. Она почти осязала его взгляд, когда он медленно полз по ее телу.

— Ты довольно-таки красива, и в твоих глазах есть… огонь. Мне это нравится. Семейное сходство едва ли просматривается, но я понимаю, почему Маркус заинтересовался тобой. Именно поэтому я здесь. Ты стала скрещением всех путей. Точкой, где все нити связываются вместе. Ты — ключ к замку от моей судьбы.

Он пристально посмотрел ей в глаза, и Мэгги ощутила, что он словно стучится в дверь ее души.

— Я хотел бы сыграть в игру, моя дорогая. В игру, которая называется «кошки-мышки».

Ей никогда прежде не приходилось убивать, но все когда-то происходит впервые. Она посильнее надавила на курок и уже готова была его спустить.

— Позвольте мне угадать, — сказала она, и ее голос дрогнул, но она постаралась скрыть свой страх. — Вы будете кошкой, а я мышкой, верно?

Он помотал головой.

— О нет, милочка. Боюсь, что тебе уготована роль всего лишь кусочка сыра в мышеловке. — Акерман неожиданно выронил полотенце и провел рукой по покрытому мукой столу.

Его движение подняло в воздух белое облако, из-за чего она потеряла его из виду. Она выстрелила в облако всего лишь через секунду после его маневра, но было уже поздно. Он оказался слишком проворным, и ее пуля ушла в темноту. Она наугад повторила выстрел в то место, где Акерман только что стоял, но мука заполнила все вокруг и лишила ее возможности видеть.

Прежде чем Мэгги успела среагировать, он обогнул стол и набросился на нее. Вырвал пистолет из ее рук и ударил в лицо. Она лишилась опоры и упала на покрытый линолеумом пол. Кровь потекла из разбитых губ и носа, слезы застлали глаза.

Она подумала, что нужно бежать, но знала, что деваться ей некуда. Поднялась на четвереньки и сплюнула кровь на пол. Какая-то часть ее страха превратилась в ярость. Ей хотелось убить человека, ударившего ее, чтобы отомстить не только за себя, но за всех, кто принял смерть от его рук. Она повернулась к убийце и сказала:

— Вы не можете убить меня. Я нужна вам как наживка, а мертвой я стану для вас бесполезна.

Акерман сунул ее пистолет за пояс брюк сзади и поднял разделочный нож, лежавший рядом с телом Алексея. Он крутил его так, словно наслаждался одним только видом лезвия.

— Ты права, но лишь отчасти, моя дорогая. Ты упустила из виду важный момент: им достаточно думать, что ты еще жива. К тому же, пусть мне и очень не хочется в этом признаваться, но иногда… Иногда я просто не могу себя контролировать.

Глава 41