Пассажиры

– Нет, не хочу, – процедила, скрипнув зубами. Но в глубине души ужасалась мысли, что может оказаться парой с психопатом. – А наши разговоры в тот вечер тоже состряпаны специально?

– Некоторые – да.

– Типа чего?

– Типа моей любви к иностранному кино и выпечке и знания песен Майкла Джексона.

– Но у тебя слова прямо от зубов отскакивали!

– Моя команда пересылала тексты на мои смарт-линзы, а я их читал. А потом быстро снял их, когда ты подошла поговорить со мной. Но не все было подстроено.

– Что же было неподдельным?

– Мой интерес к тому, что ты говорила.

– И ты рассчитываешь, что я в это поверю? – Либби засмеялась.

– Я не рассчитываю, что ты поверишь хотя бы единому моему слову. Но раз ты настолько убеждена, что я буду тебе врать, с какой стати явилась сюда сегодня?

Либби открыла было рот, но осеклась. Ответа у нее не было.

– Как мне тебя называть? – вместо этого поинтересовалась она. – Как я полагаю, Джуд Харрисон – не твое настоящее имя?

Он покачал головой.

– Продолжай называть меня Джудом, если так будет проще.

– Нет, я хочу знать твое настоящее имя.

– Это к делу не относится. Я закопался во Всемирной паутине уже настолько глубоко, что к моменту, когда ты уйдешь отсюда – и если надумаешь известить полицию о нашей встрече, – мое настоящее имя не будет иметь ни малейшего значения. Они не приблизятся ко мне ни на йоту.

– Мне плевать. Ты должен мне сказать.

– Ноа Харрис.

Фамилия показалась Либби смутно знакомой, но от избытка информации голова у нее шла кругом, и сообразить, откуда именно, она не могла.

– Почему ты назвался Джудом?

– «Хей, Джуд» была любимой песней твоего покойного брата. Ее проигрывали на его похоронах. А когда дошло до рефрена, твоя семья встала на ноги, взялась за руки над головой и подпевала «на-на-на». Вскоре встали и остальные, чтобы присоединиться.

– Да как ты смеешь?! Откуда ты мог узнать?

– В наши дни люди всё записывают для потомков. Найти это в Сети было нетрудно.

Глубина его изысканий и познаний заставила Либби содрогнуться.

– Почему из всех людей на свете тебе вздумалось выбрать именно меня?

– Нам требовался человек, наделенный нравственностью и моральными ценностями, искренне заботящийся о благополучии незнакомых ему людей. Для трансляции требовалась женщина, вызывающая симпатию и мужчин, и женщин всех возрастов. А чтобы они эмоционально сопереживали ей, требовалось, чтобы сердце у нее было разбито.

– По-твоему, мир считает меня сломленной?

– А разве я не прав?

– Ну и жопа же ты…

– Мы должны были дать нашему знаковому персонажу Пассажира, за которого она вступится. Кто же лучше годится на эту роль, как не человек с душещипательной историей, к которому ее тянет? А уж факт нашей обоюдной ненависти к автономным автомобилям, разумеется, был грандиозным плюсом и одной из причин, по которой мы ввели тебя в состав присяжных этого жюри.

– Вы меня ввели? Я не была выбрана случайно?

– Я полагал, ты уже это сообразила. Нам нужна была личность, способная поставить под вопрос решения других членов жюри. Должен признаться, после первого дня, когда тебя то и дело осаживали, а ты сложила руки и уже не пыталась дать отпор, мы уже думали, что дали маху. Но на второй день незадолго до первого увоза ты и сама расправила крылья. Вот тут-то мы и поняли, что лучшего и желать было грешно.

В глубине души Либби до сих пор бурлил гнев. Она уже давно смирилась с тем, что была марионеткой, но даже не догадывалась, насколько далеко зашла ложь. И чувствовала себя теперь круглой дурой.

– Но почему конкретно я? Вокруг миллионы женщин, разделяющих мои взгляды.

– Но они не разделяют того, что роднит тебя и меня.

– То есть? – подняла брови Либби.

– Придя сюда, ты спросила, почему я выбрал именно это место. Судя по тому, что я выяснил, собирая твои данные, тебя сформировали три события. Сначала ты нашла тело брата, потом твой хахаль обрюхатил другую женщину, а потом ты стала очевидцем гибели трех человек на этой дороге. Одно из этих событий нас роднит.

– Не поняла.

– Три поколения женщин, умерших у тебя на глазах прямо за этой дверью, были моей женой, моей дочерью и моей матерью.

Глава 65

Попятившись на шаг от Ноа, Либби затрясла головой.

– Это твоя очередная ложь, правда? – выпалила она. – Ты омерзителен!

Не давая ему шанса оправдаться, развернулась и зашагала к двери. У нее за спиной заскрежетали по полу ножки стула. Напружинившись всем телом, Либби покрепче сжала рукоятку ножа.

– Не уходи, – попросил Ноа. – Пожалуйста! – И впервые за вечер она расслышала в его голосе подобие отчаяния. Этого оказалось довольно, чтобы заставить ее застыть на месте. – Я сказал, что ты заслуживаешь правды, и это и есть правда. Клянусь.

– Я тебе не верю, – покачав головой, Либби обернулась и увидела его стоящим. Что-то мешало ей сделать последние несколько шагов, чтобы покинуть кафе. И вдруг ее осенило, откуда она знает имя Ноа Харриса. Не он один умеет хранить секреты. Этот она до поры до времени придержит при себе.