Пассажирка с «Титаника»

«Чертовки» выбрали себе большие шали, шаровары восточных одалисок и туфли.

– Идти на каблуках по лесу будет неудобно, – сказал Лавров. – Берите какие-нибудь тапочки.

– Мы пойдем пешком? – испугалась Тахме. – По лесу?

– Недалеко. Я оставил машину на проселке.

Он мысленно взмолился, чтобы Санта дождался его, как договаривались. Если великан отправился следом за ним, то…

– Надеюсь, водитель и машина на месте, – сказал он скорее себе, чем девушкам.

– Я пойду вперед, – предложила Хаса. – Дай мне фонарь.

Ему пришлось довериться ей, как он доверился в прошлый раз и не прогадал…

* * *

Дневник Уну

Поездка в Турцию к термальным источникам оставила неизгладимый след в моем сердце. Менат носил меня на руках… но и только. Мы оба знали, что наша взаимная страсть ничем не закончится.

– Нельзя, – говорил он, едва чувствовал опасную черту, которую мы не должны были переступать.

Это длящееся возбуждение никогда не утолится. Какое восхищение и какая мука это нескончаемое влечение! Какая томительная боль…

Наши дни и ночи летели быстрее ветра. Я перестала ощущать время. Я сама превратилась в минуты и часы. Менат убедился в моей преданности и предоставил мне свободу, которой я пользовалась без энтузиазма.

Он больше не запирал дверь и не уносил с собой ключи. Он оставлял меня одну, абсолютно спокойный и уверенный, что, вернувшись, застанет меня дома.

Я постигала состояние безусловного счастья, купалась в нем, перебирала его по капле, по песчинке, по зернышку… упивалась им, не подозревая, что ко мне приближаются страдания. Мне стало не хватать того, чего Менат не мог мне дать, чего нам не дано было пережить. Моя любовь исподволь обрастала разочарованием и недовольством. Мне уже мало было того, о чем я раньше и мечтать не смела.

Оказывается, человек жаден, ненасытен. Ему рано или поздно захочется большего. Если у него есть многое, он захочет еще и еще. Он готов будет разрушить то, к чему стремился и, наконец, получил, ради того, чего не пережил.

Однажды Менат особенно долго ласкал меня перед рассветом. Наши тела свивались, подобно змеям, а поцелуи стали короткими, словно укусы. Вдруг он резко отстранился, высвободился и сказал:

– Мы едем в Александрию. Завтра. Там все решится.

Он лег на спину и уставился в потолок. Я видела, как под ребрами бешено стучит его сердце. Он хотел того же, чего и я.

– Милый…

– Мы не можем себе позволить! – отрезал он.

– Почему?! – вырвалось у меня. – Давай забудем все, как просила Аменофис!.. Она понимала жизнь, как никто. Она…

– Она! Она! Она! – передразнил меня Менат. – Аменофис нет! Есть ты… и есть я.

– Но мы…

Он зажал мне рот ладонью, жесткой, неумолимой, как могильная плита.

– Молчи, Уну. Молчи и слушай. Завтра мы полетим в Египет. Александрия, столица Клеопатры, ждет нас. Это и есть Аль-Искандария, город, заложенный Александром Македонским. Его мостовые помнят тяжелую поступь легионов Цезаря и Марка Антония. Я покажу тебе Средиземное море и место, где когда-то возвышался Александрийский маяк…

Он говорил, а мне хотелось вырваться и убежать, куда глаза глядят. Меня совсем не тянуло в Аль-Искандарию. Я ничего не помнила об этом городе. Но он пугал меня.

– М-мм-мм!.. – мычала я в знак протеста. – М-м-ммммм!..

– Смирись, дорогая, – прошептал Менат, продолжая зажимать мне рот. – Прими то, что неизбежно. Не противься судьбе…

В Александрии он первым делом повел меня на набережную. К вечеру жара спала, от воды веяло свежестью. Справа по горизонту тянулась розовая от заката полоса города. Дома с плоскими крышами, пальмы, сизая гряда облаков. Впереди плескалось о камни сине-зеленое море.

– Не хочу!.. – простонала я, глядя на белую пену прибоя.

Менат словно не замечал моего отчаяния. Он обнял меня за плечи и повел вдоль моря, рассказывая об античных развалинах, колонне Помпея и мечетях, которые он непременно мне покажет.

– Но прежде мы обязательно посетим катакомбы Ком-эль-Шукафа. Их случайно обнаружили сто с лишним лет назад.

– Катакомбы? – ужаснулась я. – Я не хочу спускаться под землю!

– Даже со мной?

Я устала после перелета и попросила вернуться в гостиницу. Из окон нашего номера открывался вид на гавань, усеянную разноцветными суденышками. Здесь можно было увидеть и шикарную яхту, и катер, и обычную лодку.

Отчего-то вместо радости и удовольствия на меня навалилась тоска.

– Что с тобой? – рассердился Менат. – Можно подумать, я привез тебя не отдыхать, а работать.

– Я не против работы. Только что я умею?

– Ты кое-что умеешь… ну же, улыбнись, Уну! Не то я пожалею, что взял тебя с собой.

Он обнял меня и коснулся губами моей щеки. Я растаяла. Было ли что-нибудь такое, чего бы я не сделала для него?

Назавтра мы отправились бродить по городу. Пекло солнце. Я надела темные очки и шляпу, но спастись от палящих лучей не удавалось. Дома казались сахарными на синем фоне неба, деревья оцепенели от зноя. Пахло югом и морем. На улицах плескались фонтаны, торговцы предлагали туристам фрукты и сладости.