Пассажир из Франкфурта

— Нет, студенческие волнения — дело обычное, думаю, они происходят во всех странах. Некая славная девушка приходит по утрам читать мне газеты. Мне сейчас это трудно, а у нее очень приятный голос. Она читает вслух письма, разные газетные заметки, и вообще она молодец: читает то, что я хочу знать, а не то, что, по ее мнению, мне нужно знать. Да, насколько я понимаю, все обеспокоены, и об этом, имей в виду, мне сказал мой довольно давний знакомый.

— Кто-то из старых военных?

— Он генерал-майор, уже порядочно лет в отставке, но по-прежнему в курсе всех дел. Молодежь всегда в авангарде всех событий, но этот факт сам по себе не вызывает беспокойства. Они — кем бы они ни были — используют молодежь. Во всех странах без исключения.

Они ее подстрекают. Молодежь скандирует лозунги, которые звучат доходчиво, хотя сами молодые люди не всегда понимают их смысл. Революцию устроить очень легко: для молодежи это естественное дело, она всегда бунтует. Она бунтует, разрушает и хочет, чтобы мир стал другим, но в то же время она слепа. На глазах у молодежи повязка, они не видят, куда идут, не понимают, что должно произойти, что перед ними и кто у них за спиной подталкивает их вперед. Вот что меня пугает.

Знаешь, словно кто-то манит ослика морковкой, а кто-то другой при этом подгоняет его сзади палкой.

— У вас какие-то странные фантазии.

— Милый мой мальчик, это не просто фантазии. Так говорили про Гитлера и гитлерюгенд. На самом деле там велась долгая, тщательная подготовка, все действия были просчитаны до мельчайших деталей: во всех странах были созданы пятые колонны, которые должны были подготовить и обеспечить встречу суперменов немецкой нации. Об этом мечтали и в это горячо верили.

Возможно, кто-то и сейчас верит во что-то подобное: в какую-нибудь доктрину, которую с радостью примут, если она будет преподнесена достаточно умело.

— О ком вы говорите? Вы имеете в виду китайцев или русских? Кого именно?

— Я не знаю. Не имею ни малейшего представления.

Но что-то где-то происходит, и именно таким образом.

Опять шаблон, понимаешь? Модель! Русские? Они увязли в коммунизме. Думаю, их идеи устарели. Китайцы?

Мне кажется, они сбились с пути: может быть, переборщили с председателем Мао. Я не знаю, кто за всем этим стоит. Как я уже говорила, есть только вопросы — почему, где, когда и кто.

— Очень интересно.

— История повторяется, и на свет божий извлекается все та же самая идея: молодой герой, золотой сверхчеловек, за которым все должны идти. — Помолчав, она добавила:

— Понимаешь, идея все та же.

Юный Зигфрид.

Глава 7 Совет тетушки Матильды

Тетушка Матильда посмотрела на внучатого племянника. Стэффорду Наю был знаком этот ее взгляд, острый и проницательный. Но сегодня он показался ему еще более острым и проницательным, чем обычно.

— Значит, ты уже слышал эти слова, — сказала она. — Понятно.

— И что они означают?

— А ты не знаешь? — Она удивленно подняла брови.

— Ей-богу, чтоб я сгорел, — ответил сэр Стэффорд, как, бывало, в детстве.

— Да, мы всегда так говорили, — заметила леди Матильда. — Так ты и впрямь ничего не знаешь?

— Ничегошеньки.

— Но слова эти ты уже слышал?

— Да, мне их сказал один человек.

— Важная персона?

— Возможно. Наверное, да. Что вы подразумеваете под «важной персоной»?

— Ну, ты ведь в последнее время участвовал в разных правительственных миссиях? Ты представлял эту бедную, несчастную страну так хорошо, как только мог, но я не удивлюсь, если у тебя это получилось не намного лучше, чем это могли бы сделать другие, просто сидя за круглым столом и болтая языком. Вряд ли из этого что-нибудь вышло бы.

— Возможно, вы правы, — ответил Стэффорд Най. — В таких делах особого оптимизма не испытываешь.

— Но делаешь все, что только можешь, — подхватила леди Матильда.

— Весьма христианский принцип. В наше время если делаешь все из рук вон плохо, то со стороны кажется, что добиваешься больших успехов. Что это все значит, тетушка Матильда?

— Я-то, к сожалению, не знаю, — ответила та.

— Но вы же всегда в курсе всех событий!

— Это не совсем так. Просто мне часто рассказывают разные новости.

— Как это?

— Видишь ли, у меня еще сохранилось несколько старых друзей. Друзей, которые в курсе многих дел.

Конечно, по большей части они либо совершенно глухие, либо полуслепые, либо немного не в себе, либо едва ходят. Но кое-что у них еще работает, вот здесь. — Она постучала себя по аккуратно причесанной седой голове. — Вокруг сейчас царят тревога и отчаяние, больше, чем когда-либо. Вот тебе один из фактов, которые я узнала.

— Но ведь так было всегда.

— Да, да, конечно, но сейчас все немного хуже. Теперь эта ситуация — как бы мне поточнее выразиться — осложняется, становится более напряженной. Я уже давно замечаю со стороны, а ты, несомненно, чувствуешь это изнутри, что вокруг непорядок, и довольно серьезный непорядок. Но теперь возникло ощущение, что этот непорядок, возможно, как-то организован, он таит в себе опасность. Что-то происходит, что-то назревает, причем не только в одной стране, а во многих странах.