Вдумчивый анализ этих вопросов привел работников ФСБ к заключению, что, хотя многое в военной подготовке США оставалось для Берлина неведомым, все же в некоторых областях немецким шпионам удалось достичь серьезных успехов. Кроме того, эти вопросы устраняли последнюю тень сомнения относительно намерений Гитлера по отношению к США. Очевидно, Дюкен и другие работали уже довольно долго. Некоторые из вопросов касались таких секретов, которые могли раскрыть лишь самые искусные шпионы.
У человека, менее уверенного в себе, чем Дж. Эдгар Гувер, или у сыскного агентства, менее приученного иметь дело с самыми крупными преступлениями, перспектива борьбы с Дюкеном, вероятно, вызвала бы беспокойство. Как следовало из досье, имевшегося в ФСБ, этот человек занимал одно из центральных мест в галлерее крупных преступников нашего времени, за исключением толстого каролинца, по имени Гастон Беллок Минс, бывшего чиновника министерства юстиции, который считается в официальных полицейских кругах самым изобретательным преступником XX века, Дюкен, по всей вероятности, был наиболее искусным злодеем современности. Более трех десятилетий он доставлял массу хлопот полиции, контрразведке и сыскным агентствам четырех континентов — Северной Америки, Южной Америки, Европы и Африки.
Дюкен родился в Африке, в Трансваале, и происходил из богатого бурского рода. Он утверждал впоследствии, что во время англо-бурской войны англичане якобы надругались над его матерью и сестрой и якобы этим объясняется его деятельность в последующие годы. Каковы бы ни были причины этого чувства, он фанатично ненавидел англичан. Еще до начала прошлой войны Дюкен, способный лингвист, усвоил оксфордское произношение английского языка и действовал в Англии как немецкий шпион.
Следуя инструкциям гестапо, Себольд навестил Дюкена в небоскребе на Уолл-стрит, где было теперь пристанище бура. В разные времена он выдавал себя то за корреспондента газеты, то за сотрудника журналов, назывался лектором, ботаником, ученым.
Себольд постучал в дверь.
— Открыто, — донесся изнутри низкий голос, — войдите!
Себольд очутился лицом к лицу с человеком, с которым ему предстояло померяться силами в борьбе.
— Я — Гарри Сойер.
То было имя, которое в гестапо дали американцу для работы, оно же должно было послужить паролем для Дюкена.
Дюкен окинул Себольда взглядом с ног до головы, прежде чем заговорить. Затем поднялся со стула и прошептал на ухо:
— Не здесь: как знать, где именно ФСБ поставило диктограф.
Оба отправились в кафетерий на углу Бродвея и Джон-стрит; Себольд передал одну из своих микропленок.
— Что там написано? — спросил Дюкен.
Себольд ответил, что ему это неизвестно.