Читаем Пасхальные рассказы о любви. Произведения русских писателей полностью

<p>Что это было? Пасха, Русси́а</p>

Концерт для фортепьяно, скрипки, виолончели, большого барабана и прочих поочередно солирующих инструментов — с оркестром. Есть такое в музыке? В обыкновенной жизни подобное слышится в разговоре друзей за большим праздничным столом.

На столе салаты, соусы, грибы и рыба, мясо, вино, коньяк и чего только нет. Сидим в глубине сада, под широким навесом. Нас человек тридцать. Поднимается волна голосов, шум, все перекрикивают друг друга… Внезапно — тишина, и говорит кто-то один. Вступает второй, за ним третий, и снова многоголосие, хохот… И опять тишина.

В саду август. Ветви яблонь клонятся к земле, тяжелые от плодов. А яблоки еще не совсем зрелые, но все вокруг мощно благоухает. Как будто в широкие корзины нарезали желто-зеленых, розовых и красных и окружили ими стол. Стоит над землей аромат свежего сока, шипучего сидра и остывающего пенистого варенья, потому что яблоки уже давно падают по всему саду, трескаются, преют в траве, их нечаянно давят ногами.

Небо в этот вечер чистое, бледно-голубое, с одного края белесое, а заката не видно за соснами. Разговор наш перетекает с одной темы на другую: никак не остановится на какой-нибудь общей. Вот заговорили о том, можно ли узнать о деле, окончания которого никто никогда не видел, что это дело стоящее?

Нельзя, заявили некоторые гости, потому что все узнается по плодам, а плоды скрыты. Можно, возразили им, потому что есть предчувствие.

— Какое там предчувствие! — гремит молодой веселый голос. — Глупости! Такие вещи постигаются только доверием к авторитетам. Сказал мне Бог: поступай так-то, и будет хорошо. И я верю, и точка.

— А вы как думаете, батюшка? — обратились ко мне.

— Я? Ценю предчувствие, которое проясняется верой, и еще я за плоды. Мир постоянно предлагает нам готовые модели: от начала до результата.

— Ну-ка, ну-ка?

— Ну яблоня. Чем не пример? Приземиста и скрючена, покрыта черным мхом. Правда, цветет красиво. Но один раз в год. А так… изумительно неказиста! И вот в цветке ее созревает плод, а в нем зерна будущих плодов. Но зрелое яблоко искупает всю кривизну, которая его породила.

— Я так понимаю, мы о жизни говорим, — вступила в разговор пожилая дама. — Вы подберете сейчас примеры жизненных цветочков, обещающих ягодки? Так ведь?

— Так! Самый наглядный: Пасха!

— При чем тут Пасха? — крикнул кто-то из угла.

— Как? Вы серьезно? Да еще как при чем! Если для вас ни при чем, тогда вы — я не знаю… — застрочило сразу несколько женских голосов.

— Она именно цветок, обещание, — продолжил я, стараясь не горячиться. — Это приоткрывшаяся дверь. Кто заглянет и поймет — тот уже стал иным. Значит, в такого упало зернышко счастья. С головой такого уже не увлечь земными заботами.

— Да-да-да!!! — встрепенулась многодетная мама. — И я так в Церковь начала ходить. Меня предупреждали: ни за что не пропустят. Подруге посоветовали бабульку-инвалида арендовать. Нашли: на двух костылях и в ортопедических ботинках. Подвезли мы ее на такси — и к дверям в храм. Общественники легко расступились, но тут из-под земли мент:

— Куда?

— Товарищ начальник! Бабулечка весь год мечтала, готовилась. Сейчас выйдем. Не волнуйтесь…

Про себя решили: «Фигатебе, морда!» И конечно, втерлись в народ и остались до конца.

— А почему не пропускали? — вопрос задала девушка лет семнадцати.

— Ну, Сонечка… — повернулся к ней седой господин лет шестидесяти, вероятно, мой ровесник. — Вам в школе не говорили? Печально. У Солженицына есть маленький рассказ: «Пасхальный крестный ход»[48]. Написал его полвека назад. Ужас наводила на людей пьяная толпа. Он описывает священников с дьяконами: они сбились в кучку на крестном ходе. Их отсекла от прихожан молодежь: нахлынула сзади и взяла в полукольцо. Вот-вот вытащат ножи, чтобы вроде между собой разбираться. А там… Милиционеры не шевелятся. В воздухе перегар и музыка из транзисторов, и благовест тонет в гаме. Девки визжат, ребята матерятся и плюют на асфальт: слюны литры в них, не меньше. А одна старушка другой говорит: «В этом году без фулюганства, хорошо». Писатель видел все это в Переделкино, на Патриаршем подворье. «Ну ничего себе, — пишет он, — это у них называется «хорошо». Стало быть — лучший год».

Перейти на страницу:

Все книги серии Антология русской классики

Русская романтическая новелла
Русская романтическая новелла

В книге «Русская романтическая новелла» собраны яркие образцы беллетристики первой половины XIX века, произведения как известных, так и забытых писателей. Романтическая новелла представлена несколькими жанровыми разновидностями (историческая, светская, фантастическая, новелла о судьбе художника). Знакомясь с книгой, читатель не только будет увлечен яркими сюжетами, но и узнает о том, что читали наши предки полтора века назад.Настоящее издание знакомит читателя с образцами русской романтической прозы (1820-1840-е годы). Составитель стремился расширить представление об этом литературном периоде и, соответственно, избежать повторов сравнительно с другими доступными изданиями. Книга мыслится как дополнение к сборникам прозаиков-романтиков (сведения о них см. ниже) и новейшим антологиям: Русская романтическая повесть. М., 1980. Сост., вступ. ст. и примеч. В. И. Сахарова; Русская романтическая повесть (Первая треть XIX века). М., 1983. Сост., общ. ред., вступ. ст. и коммент. В. А. Грихина; Марьина роща. Московская романтическая повесть. М., 1984. Сост., вступ. ст. и примеч. Вл. Муравьева. По соображениям объема в книгу не вошли новеллы ряда писателей-романтиков, чьи произведения недавно переизданы и доступны читателю, см.: Н. А. Бестужев. Избранная проза. М., 1983. Сост., вступ. ст. и примеч. Я. Л. Левкович; О. М. Сомов. Были и небылицы. М., 1984. Сост., вступ. ст. и примеч. Н. Н. Петруниной; Н. Ф. Павлов. Сочинения. М., 1985. Сост., послесловие и примеч. Л. М. Крупчанова; Избранные сочинения кавалерист-девицы Н. А. Дуровой. М., 1983. Сост., вступ. ст. и примеч. Вл. Муравьева; Александр Вельтман. Повести и рассказы. М., 1979. Сост., подготовка текста, вступ. ст. и примеч. Ю. М. Акутина; М. С. Жукова. Вечера на Карповке. М., 1986. Сост. и послесловие Р. В. Иезуитовой. Не входят в книгу также неоднократно переиздававшиеся новеллы А. С. Пушкина, Н. В. Гоголя и М. Ю. Лермонтова,

Антоний Погорельский , Бернет , Валериан Николаевич Олин , Евдокия Петровна Ростопчина , Нестор Васильевич Кукольник , Николай Алексеевич Полевой , Фрэнсис Ходжсон Бернетт

Проза / Русская классическая проза

Похожие книги

Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище
Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище

Настоящее издание посвящено малоизученной теме – истории Строгановского Императорского художественно-промышленного училища в период с 1896 по 1917 г. и его последнему директору – академику Н.В. Глобе, эмигрировавшему из советской России в 1925 г. В сборник вошли статьи отечественных и зарубежных исследователей, рассматривающие личность Н. Глобы в широком контексте художественной жизни предреволюционной и послереволюционной России, а также русской эмиграции. Большинство материалов, архивных документов и фактов представлено и проанализировано впервые.Для искусствоведов, художников, преподавателей и историков отечественной культуры, для широкого круга читателей.

Георгий Фёдорович Коваленко , Коллектив авторов , Мария Терентьевна Майстровская , Протоиерей Николай Чернокрак , Сергей Николаевич Федунов , Татьяна Леонидовна Астраханцева , Юрий Ростиславович Савельев

Биографии и Мемуары / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное