Пасифик (СИ)

— Гм… понимаю, запах. Химический завод?

— А ещё мыловарня, не забывайте. Вы, кстати, знаете, из чего здесь варят мыло?

— И знать не хочу, — жалобно сказал Инженер. — Юрген, вы извините, если бы я мог, то я бы сам…

— Господи, да разве ж я обвиняю?

— Да если бы и обвиняли. Прекрасно понимаю ваш настрой…

— Нет у меня никакого настроя! — возразил Хаген резче, чем намеревался. — Глупости вы говорите. В мыслях у меня не было вас обвинять. Просто будьте на связи. Без вас я загнусь!

Выключив коммуникатор, он долго сидел, болтая ногой и бездумно колупая шершавую тёмно-коричневую крышку. Псевдокожа. И совсем не похожа на кожу. Говорят, из кожи они делают сумочки и украшения. А также из зубов. Чтобы ничего не пропало даром. Чтобы не связываться лишний раз с Пасификом. Должно быть, в их представлении Пасифик — богатый купец, вздыхающий от собственной тучности. А Траум, конечно, телохранитель этого купчины, стройный и подтянутый, с безупречной солдатской выправкой и звяканьем шпор. Шпоры… что такое «шпоры»? Шпоры — значит «лошади», но у нас нет лошадей, а я знаю, что их нет и что они такое… откуда?

«Я не хочу, чтобы из меня сделали дамскую сумочку, — подумал он ожесточённо. — Ни из меня, ни из Лидии, ни из кого-то ещё. Хорошо, что здесь нет детей. То есть, плохо, но всё-таки хорошо, потому что они приспособили бы и их — на сумочки, кожаные шлёпанцы, портсигары, ключницы. Влияние Территории, не иначе. Люди не способны к такому зверству».

Внезапно ему остро, до боли, захотелось опять включить коммуникатор и обсудить эту тему с Инженером. Тот начал бы с квохтанья, сожалений о том, что не может помочь, но потом нашёл бы нужные слова или хотя бы нужные междометия. В конце концов, что требуется от собеседника? Уши, сочувствие и согласие с твоей точкой зрения.

А есть ли точка зрения? Очень может быть, что и была. Память как крупноячеистое сито: мука просеивается, на дне остается шелуха и мусор. Проклятая головная боль! Вчера я уехал или позавчера, нужно было спросить. А ведь в следующий раз забуду, о чём забыл.

Дети. А в Пасифике есть дети. Зачатые и рожденные естественным путем, не в пробирке; вот и доказательство, что во всём виновата Территория. Хотя у нейтралов тоже рождаются дети — редко, в виде исключения, но рождаются же. Что это доказывает? Что закономерность кроется глубже, что есть скрытый фактор, возможно, даже принципиально непознаваемый. И если бы я был ученым, то обязательно бы сосредоточился на выяснении именно этого фактора. Всё остальное — чепуха и бред, главное — понять, почему в Райхе не рождаются дети. Если бы я был учёным…

«Но я не учёный, — подумал он с облегчением. — Я шпион. Разведчик под прикрытием. А что делают разведчики? Стараются слиться с окружающей средой, поменять окрас шкурки под цвет прибрежной гальки. Делают то же, что и окружающие. Пьют, едят, работают, развлекаются. На работе я уже побывал, осталось определиться с развлечениями. Байден рекомендовал цирк — играл глазами и настоятельно, настоятельно рекомендовал. И, между прочим, там выступают нейтралы. Возможно, даже дети».

Выходя из квартиры, он тщательно запер за собой дверь. Даже подёргал за ручку, чтобы убедиться, что надёжно закрыто. В подъезде царила мёртвая тишина, только с верхнего этажа доносились призрачные отголоски неумелой игры на синтезаторе.

Перво-наперво стоит наведаться в общежитие. Так сделал бы старший техник — затребовал полагающийся ему спецпакет с личными вещами, придирчиво осмотрел и обнюхал каждую, заменил то, что не подходит по размеру, полаялся с комендантом, познакомился с соседом или соседями — как уж повезёт, смахнул пыль с поверхностей, отоварил пищевые талоны и уже потом, с чувством исполненного долга, отправился развлекаться. Так, стало быть, и поступим.

Снаружи ничего не изменилось. С небес по-прежнему трусил издевательский кашицеобразный снег, и стёкла подъехавшего автобуса сочились крупными ржавыми слезами прямо на окаймляющую борт рекламную надпись — «Райдо: доставим в пункт назначения».

Хочу домой. Боже, как же я хочу домой!

Он чувствовал дыхание Пасифика — морской бриз и клубничную сладость полуденного солнца — и понимал, что это иллюзия. Галлюцинация. Бред. Реален лишь снег, бензиновые пары и вонь мыловаренного завода, планомерно перерабатывающего «лишних людей».

— До конечной без остановок, — предупредил кондуктор. — Корпоративный рейс. Вы из «Кроненверк»?

— Я техник, — сказал Хаген. — Старший техник. Неужели не видно?

Автобус тряхнуло. Столб с жёлтой наклейкой медленно поплыл вправо и затерялся в усиливающейся метели.

— Простите, — сказал кондуктор. — Я так и подумал.

========== Фабрика человека ==========

Магазин не работал.

Это можно было понять, даже не приближаясь к нему, однако Хаген всё же приблизился и подёргал ручку двери. Она повернулась с жестяным звуком, щёлкнул замок, но двери не открылись. Очевидно, что-то держало их изнутри.