Паштет

Потянул уздечку на себя. Конь отнесся к этому движению совершенно наплевательски, явно желая продолжить игривые забавы. Натянул узду посильнее, сильно сомневаясь в том, что такое воздействие поможет. Больно уж очевидна была противостоящая мощь - громадная башка, могучая шеища. И тоненькие ремешки в куда как менее мускулистых руках.

Конь, тем не менее, застопорился, как-то покосился не очень хорошо. Некоторое время шел как должно, но как только трава вокруг тропинки стала погуще, коняга встал как вкопанный и стал с аппетитом щипать что посочнее. Паша стал не очень решительно пихать этими самыми шенкелями, то есть пятками, дергать за уздечку и вежливо уговаривать зверюгу. Тот неохотно оторвался от травы и потопал не спеша дальше, дожевывая свисающую из пасти траву. Паша не мог понять, как с вложенным в пасть железным мундштуком, конь аппетитно жевал как заведенный.

И как только дожевал - тут же опять встал стоймя. Следующие полчаса ехидный конюх, посмеиваясь, наблюдал за титанической борьбой наездника со стихийными силами природы. Эта битва совершенно вымотала Паштета. И теперь он понимал, что чертов конь - не только бессловесная скотина, но и, будь он неладен, вполне себе личность со своим характером, своими привычками и даже - со своим чувством юмора. Во всяком случае, определенно с иронией конь периодически посматривал на седока. Удавалось ненадолго отрывать его от пиршества, но идти, как положено, зверь никак не хотел. То есть вроде как и повиновался, но так, что Паштет не мог точно сказать, кто все - же верховодит в этой ситуации? Он - конем или наоборот?

- Простая штука. Либо ты управляешь - либо тобой управляют. И никак не иначе. Либо ты себя чуешь главным - и он тоже это сразу почует тоже. Либо ты себя недостоин. И тогда никакой власти у тебя не будет. Прутиком попробуй. Только не сильно. Больно лупить не надо. Обозначь себя - сказал лошадник.

Паша вздохнул. Громадность и своеволие коня производило на него подавляющее впечатление. Размер явно имеет значение.

- Соберись. И давай.

Тут конь потянулся к особо привлекательному на его взгляд пучку травы и, пройдя по краешку канавы, мягко перевалил через нее, отчего Пашу сильно мотануло в седле и весьма пугануло дополнительно. Пугануло - но и разозлило. Осторожно шлепнул прутом по необъятной заднице Марка. Конь покосился вопросительно.

- Вот нечего тебе жрать тут! Пошел, Марк, пошел! - и потянул узду. Помедлив пару секунд, получив еще раз по крупу прутиком (честно говоря, Паша подумал, что сам бы от такого прутика ничего бы не ощутил) и к радости всадника зверь таки пошел куда надо. Еще раза три он явно проверял - не получится ли все - таки повернуть по-своему. Паштет был на стреме и всякий раз пресекал неповиновение все более и более решительно, удивляясь тому, что конь повинуется такому жалкому средству воздействия, как никудышный прутик. Устал, как будто не на коне ездил, а мешки тяжеленные таскал на горку. Доехав до уютного местечка с травой вполне съедобного вида, конюх спрыгнул со своей лошадки, пустив ее пастись. Паштет постарался слезть с седла по возможности так же ловко, но получилось не очень. Впрочем, все-таки слез и не упал и не запутался в узде или стременах. Марк тут же присоединился к подружке, захрумкали аппетитно.

- Мундштук не мешает? - удивился Паша.

- А там беззубый край челюсти. Спереди резцы, сзади жевательные, так что вполне жуют. Как впечатления?

- Мощь! И он явно сам что-то думает.

- А то ж! Голова-то вон какая большая. В первый раз на коне?

- Да. Действительно - на коне - засмеялся Паша.

- Всерьез учиться хочешь? - деловито осведомился конюх.

- Не получится. Переезжаю скоро - в довольно глуховатые места. Там, возможно, придется на лошадях ездить, так не хочется быть совсем уж дебилом пахоруким. Потому хочется быть хотя бы в общих чертах уметь. И кормить и поить и запрягать. Я прекрасно понимаю сам, что толком моментально не научишься, как всякое серьезное дело все в тонкостях важно. Дьявол всегда в деталях.

- Это ж где такой конский рай?

- Извини, пока сказать не могу. Ну, так как, будешь меня обучать?

- Будешь работать - сам научишься. Помогу, конечно, мало нас, лошадников. Так, глядишь, больше будет.

Странное это было ощущение - опять вроде как попадаешь в какую-то новую стаю.

То, что начал возиться с ножевым боем, сблизило с этими бугуртщиками, стали вроде как почти за своего держать, теперь вот видно с лошадниками одним мирром мазан будешь. Ну, или чем иным пахнуть, но за своего все равно примут. Запах - то от лошадок был сильный и терпкий. И что-то такое из забытых прошлых времен этот запах будоражил. Только Паштет не мог понять - то ли от предков - пахарей, то ли конников это стучалось из памяти. Но точно чуял - запах лошадиный знаком издавна. И вообще - странно это все было - и незнакомо вроде и что-то этакое ощущалось, что как раз таки - знакомое, но здорово забытое.