Паштет

- А сколько это - лье? Тут вроде мили? - осторожно уточнил Паштет, понимая, что сейчас вполне может оказаться в луже. И не ошибся, потому что Хассе, как и положено авантюристу - купцу, занимавщемуся рискованной торговлей на границе Ливонии, Польши и Руси, тут же принялся объяснять разницу в этих мерах длины по местностям, отчего у Паши забренчало в голове от тысяч шагов, разных миль и поприщ. Одно он понял твердо, что в каждой местности считали расстояние по-своему и те же двенадцать польских верст - это шесть литовских или пять московских, а новгородских будет семь.

- Это совсем просто - усмехался Хассе, продолжая: 'Четыре поприща - это половина большой мили. Или четыре тысячи шагов. А если пересчитать на размер английской мили - тысяча пар шагов быстро идущего или медленно бегущего человека. Все просто!'

- Черта лысого! - не согласился подъехавший слева Шелленберг. Ясно было видно, что молчаливый наемник сам не вполне разбирается в милях и верстах. Потому сейчас он просто слушал, отмахиваясь веточкой от настырных оводов. Колонна втянулась влес, отчего пришлось ужиматься по ширине дороги.

- Не очень я понял, у кого сколько. Понял только, что у всех мера разная - признался печально Павел, вытирая потный лоб платком. Хотя в лесу было попрохладнее и местами даже тень прикрывала, однако жарища была несусветная.

Канонир весело рассмеялся.

- Это точно. В Ревеле пуд вдвое тяжелей, чем в Новгороде. А кидь, наоборот, в Москве в полтора раза дальше, чем в Риге. Это если считать в пиках или пье. Хотя, наверное камни разные.

- Знаешь ли, ты с тем же успехом мог сказать то же (тут Паша на минутку запнулся, подбирая самый неудобь понятный язык) - по-венгерски. Было бы так же непонятно - нахмурился окончательно потерявший нить разговора Паштет.

- Ничего подобного! На мадьярском когда говорят - так сами мадьяры не понимают, а я говорю на хорошем немецком правильного гамбургского наречия. Чего непонятного? Святая папская церковь запрещает христианам ростовщичествовать и драть цены втридорога при торговле с христианами, это только иудеям можно. Московиты и новгородцы хоть и не совсем правильные христиане, но и не еретики, потому цену за товар можно набавить только на одну пятидесятую часть. Грешить зря и купцам неохота...

- Купи индульгенцию - буркнул 'Два слова'.

- То на то и выйдет по монетам. Потому когда отгружают товар в пудах в Ревеле или еще где в Московию, то это одно количество пудов. А когда продают в Новгороде или Москве - так оказывается, что пудов за время пути стало ровно вдвое больше. И продают не по пуду, а все сразу - вот и прибыль. И церковные указания не нарушены. Пуд - то в цене прежней остался. Русские пищат,а поделать ничего не могут.

- Так это значит, что не пуды разные, просто обманывают московитов? Говорят, что пуд, а там - половинка? - сообразил Паша.

- Ну да, все просто, как видишь, но все сделано по правилам и закону. И с кидью тоже просто - это расстояние на которое камень кинуть можно. Вот такой примерно - и Хассе показал хлыстиком на камешки у обочины. Странно, что у вас на Шпицбергене таких мер не знают.

- Негде гулять - хмыкнул Шелленберг. Видно было, что ему интересен разговор ихотя тут говорили не о самых двух мужских темах - бабах и начальстве, но ведь и политика - тоже занятие достойное и любопытное.

- А да, остров же, не побегаешь. Но все равно - как - то же меряете?

- В километрах. Это тысяча метров. А метр - на ваши меры - чуть больше, чем три ноги. В смысле - пье - ловко отбрехался парень со Шпицбергена.

- Толково - совсем лаконично признал 'Два слова'

Канонир тоже кивнул. Смотрел на Пауля внимательно, тот даже в седле заерзал.

Попаданцу не понравился такой взгляд, мужик немец толковый еще начнет сопоставлять одно с другим. Лучше пусть сам что рассказывает - и толку больше и польза прямая и думать не сможет. Потому тут же сформировал вполне серьезный вопрос:

- Ты вчера говорил, что татары бывало от голода дохли прямо в набеге. И что татарская конница обьедала крыши ограбляемых ею деревень. Мне как-то не верится, тут слыхал, что татары - как лава от вулкана, как саранча, как кара господня, как казнь египетская - неостановимы и ничерта с ними не делается. Твои слова меня сильно удивили.

- Эхехех - помотал досадливо головой канонир: 'Событие это вполне обычное. Но почему-то мало кто верит, если сам не видел. Если уж точно сказать - справедливо отчасти, так как дохли не только от голода, а по всем причинам. Вот в приграничном сражении орда смяла заслоны и проникла в Московию... Как думаешь - татаровы все одинаковы, или тоже люди?'

Вопрос застал Паштета чуточку врасплох. Вот так - сразу говоря - да, казались ему татары абсолютно одинаковыми юнитами - два коня, лук, стрелы, лысая бритая башка, косые глаза и усишки веревочками. И еще сабля. И гиканье. И набегают кучами. А потом на полном галопе ордой - домой с набитыми мешками и вереницей печальных рабов. Потому он осторожно кивнул головой, хотя сейчас-то почуял какую - то засаду в том, что татары - тоже люди. Люди ведь, бессорно. И что это значит?