Пасадена

— Если она станет вашей, что вы будете с ней делать? Как вернете свои деньги?

— Я… думаю, я… — начал было Блэквуд, пока еще не догадываясь, какой ответ должен быть правильным; он не знал, как Брудер хотел, чтобы поступили с его собственностью.

— Вы бы поселились в особняке?

— В особняке? Не думаю. Для холостяка он великоват.

— Каждому мужчине нужен свой замок, мистер Блэквуд.

Блэквуда это повеселило; он выпрямился в кресле-качалке и вытянул ноги так, что они снова почти коснулись колен Брудера.

— Верно, мужчина должен чем-то править. Вот взять хотя бы вас, мистер Брудер. «Гнездовье кондора» для вашего трона — самое место.

— Я только и жду, чтобы передать его Зиглинде и Паломару. Когда меня не будет, пусть делают с ним что захотят. Ведь все равно они здесь хозяева.

— Я уверен, вы еще долго будете королем побережья. Если только позвоните в аптеку Калаша…

— Пенициллин всех не спасет, мистер Блэквуд. Но хватит об этом. Скажите мне, что бы вы стали делать с землей?

Блэквуд принялся обдумывать ответ; он так и не понимал, что Брудер хочет услышать от него. Он рассердился на миссис Ней за то, что она не рассказала ему еще больше, — впрочем, разве того, что она рассказала, было недостаточно?

— Что бы вы сделали с апельсиновой рощей, мистер Блэквуд? — повторил Брудер.

— Что бы сделал с рощей? Деревья, пожалуй, нужно срубить, правильно, мистер Брудер? Насколько я понимаю, корни у них поражены нематодой. А потом, в современном городе цитрусовым не место.

— Верно, мистер Блэквуд. Сад заражен паразитами. Срубить деревья под корень, а на земле развести костры — вот что вам придется сделать.

Брудер замолчал, как будто живо представил себе огонь, а через некоторое время спросил:

— А с землей что вы будете делать?

— Конечно, здесь получится много открытого пространства. Столько земли сразу в наши дни уже не встретишь, правда? Фронтир полностью забит. Да, так что я буду с ней делать? Вы же знаете, я застройщик, мистер Брудер. Я, кажется, с самого начала этого не скрывал. Значит, буду застраивать этот участок.

— Это потом, а сейчас?

— Говорят, будут вести вторую ветку дороги. Машины плодятся как кролики. Говорят также, что наша милая парковая дорога года через два уже не будет справляться с потоком, — заторы будут от самого Лос-Анджелеса до горы, на которой стоит гостиница «Раймонд». Трудно представить себе такой ужас, но прогноз именно таков. После вырубки деревьев я бы связался с дорожниками и договорился о прокладке шестиполосной магистрали прямо через долину.

— А если бы они захотели восьмиполосную?

— Я тоже не стал бы сразу отмахиваться.

— Очень хорошо, мистер Блэквуд… Бетонная река потечет через Пасадену… Прекрасная участь для старой апельсиновой рощи!

— Сейчас, кажется, местные жители хотят именно этого. Современность. Удобство. Скорость. Люди сейчас хотят жить в будущем, разве нет?

— От прошлого им мало толку.

— Вы их можете за это винить?

— Скажите мне, мистер Блэквуд, что бы вы сделали с садами и диким кустарником вокруг дома?

— С садами? — К Блэквуду вернулось самообладание, и он живо представил себе план для всех ста шестидесяти акров разом. Когда Блэквуд со всем этим разделается, никому и в голову не придет, что улица, на которой он стоит, некогда была апельсиновой рощей; под асфальтом не удастся разглядеть старого русла.

— В садах я бы построил кондоминиумы — на них сейчас бешеный спрос. Назвал бы Их как-нибудь вроде Блэкмен-Корт.

— Блэкмен-Корт? А кто такой этот Блэкмен?

— Я сказал «Блэкмен»? Так, друг, которого давно уже нет. Можно сказать — друг молодости. Я подумал — это может быть в его память.

— Вы слишком скромничаете, мистер Блэквуд.

— Хорошо, тогда я назову его Блэквуд-Корт.

— Звучит приятно, мистер Блэквуд. Такое название напомнит о прошлом, но не будет слишком уж сильно к нему привязано. Стыдно будет называть это место Терраса апельсиновой рощи или еще как-нибудь так. Зачем все время возвращаться к тому, с чем давным-давно покончено?

В груди у Блэквуда невыносимо закололо, вдруг вспомнились все до единого прегрешения против морали, которые до этой самой минуты он вовсе не считал такими уж серьезными преступлениями: испанские дворики, разодранные на склады; закатанные под асфальт водостоки; луга, на которых теснились мотели. Он подумал об Эдит Найт и о трех тысячах долларов, когда-то казавшихся немыслимой суммой. Не обещал ли он себе, прыгнув в поезд, который спешил на запад, навстречу весне: «С этими деньгами я не пропаду»?

— Похоже, план у вас отличный, мистер Блэквуд. Ваши и мои цели совпадают. Проложить шоссе по долине, застроить участок кондоминиумами… Да, это поможет вырвать Пасадену из прошлого. Избавиться от прошлого… Вы знаете, что мне больше всего нравится в вашей идее? — спросил Брудер.

— Что же?

— С террасы вы сможете обозревать дело рук своих. Хорошая у вас настанет жизнь, мистер Блэквуд… Я хочу, чтобы Пасадена досталась вам.

Это было произнесено так быстро, что Блэквуд сначала подумал, что не расслышал. Он осторожно произнес:

— Я тоже этого хочу.

— К концу недели вы должны собрать все деньги.

— Это будет нетрудно.