Партизанский фронт

Как только у нас появились схемы, подземный кабель почти каждые сутки выводился из строя. Аварийные команды немецких связистов метались с одного места повреждения к другому. При этом они ломали голову не только над тем, как ликвидировать последствия диверсий, но и над разнообразными «сюрпризами» партизан. Мины, поставленные Кисляковым, были только началом. Новый день приносил оккупантам новые неожиданности: то минировалась яма, то подступы к ней, то концы оборванного кабеля. В общем, при всей осторожности саперы и аварийные команды все время несли потери. Очевидцы потом рассказывали, что к месту диверсии связисты подходили с нескрываемым страхом. Немцы забирались в кювет, прижимались к земле и оттуда, уткнувшись носами в снег, ковыряли землю в яме длинными шестами с крюками на концах. И всегда мина взрывалась в самом неожиданном месте. Гитлеровцы метались вокруг места порубки с проклятиями. Работы по восстановлению кабеля шли медленно. Крестьяне из ближайших деревень, наблюдавшие за возней аварийников, только смеялись. Но через несколько дней им стало не до смеха. Гитлеровцы заставляли мужчин, женщин и детей разгребать снег и вытаптывать землю вблизи мест повреждения кабеля. Если взрыва не было, они приступали к ремонтным работам. На время нам пришлось обходиться без минирования.

Тянулись тяжелые зимние дни. Но ни морозы и бураны, ни бронемашины, круглосуточно патрулировавшие по шоссе, ни вражеские засады не могли остановить партизан. Они упорно выполняли приказ Большой земли — систематически нарушали линию подземной связи гитлеровцев. К концу года фашисты вынуждены были поставить на своем кабеле крест. Подземная линия связи «Ставка — Фронт» была парализована. В то время мы еще полностью не представляли, какое большое и важное дело сделали белорусские партизаны.

В канун 20-летия освобождения Белоруссии от гитлеровских захватчиков Председатель Президиума Верховного Совета Белорусской ССР, Герой Советского Союза В. И. Козлов, бывший в годы войны секретарем Минского подпольного обкома партии и командиром крупного партизанского соединения, писал:

«Получение точного плана подземной линии связи в корне изменило характер операции по разрушению кабеля. Прежде всего копии схем были переданы в бригады «Штурмовая» и «Дяди Коли», через районы действия которых также проходила линия. Не надо было тратить времени на поиски кабеля. Операции на линии приняли массовый характер. Только за октябрь — декабрь 1943 года партизанами Борисовско-Бегомльской зоны связь разрушалась 779 раз. Практически это означало, что в конце года подземная линия связи Берлин — группа гитлеровских армий «Центр» была выведена из строя»[11].

Впоследствии немецкое командование приступило к прокладке новой кабельной линии, но уже вдоль железной дороги, которая сильно охранялась. Однако эти работы в связи с летним наступлением советских войск и освобождением Белоруссии так и не были закончены.

Партизанские будни приносили нам новые заботы. В нашем лазарете на Палике около двух месяцев лежал партизан по фамилии, кажется, Мурзин. Только что встав на ноги, он, худой и обросший, слонялся по лагерю. Бойцы делились с ним последними крохами хлеба. В хозвзводе его потеплее одели. После каждой удачной нашей вылазки против врага он горько сетовал, что ему приходится пока отсиживаться в госпитале и не участвовать в истреблении гадов.

Кто мог предполагать, что это был первый гестаповский лазутчик, именуемый в гестаповской картотеке «Змеей».

Однако «Змее» явно не повезло. Едва проникнув в наши ряды, лазутчик, случайно подорвавшись на противопехотной мине, попал в госпиталь. Гестапо, потеряв с ним связь, решило, что засланный диверсант погиб, не выполнив задания. Выздоровев, предатель откладывал диверсию до восстановления сил, чтобы сразу же можно было бежать из лагеря и быстро добраться до ближайшего немецкого гарнизона. Наконец гестаповский наймит выздоровел и, набравшись сил, решил, что его час настал. Обстановка для выполнения задания была благоприятная.

Дело в том, что пробу пищи партизаны делали нерегулярно и часового у котла не выставляли. Это-то «Змее» и нужно было. Засыпать яд в котел ему ничего не стоило.