Партиалы

— Мы узнали, что когда ПараДжен создавали нас, они запрограммировали в нас срок годности, — сказал Сэмм. — В двадцать лет запускается процесс, который инициирует наше старение, мы сохнем и умираем в течение нескольких недель, а то и дней. Это не ускоренное старение. Это распад. Мы гнием заживо.

У Киры почти закружилась голова. Значит, это и была та тайна, которую он не отваживался сказать — что у Партиалов, совсем как людей, был таймер, отсчитывающий отпущенное им время. Поэтому они и хотели заключить перемирие. Кира была слишком шокирована, чтобы шевельнуться; она глядела на сенаторов, пытаясь угадать, что те думали. Кесслер улыбалась, но Хобб и Уейст, приоткрыв рты, потрясенно уставились на Сэмма. Делароса выглядела так, будто готова была заплакать, но Кира не была уверена, слезами ли радости или горя. Уейст что-то бормотал себе под нос и, казалось, сам почти не замечал этого. Лицо Мкеле приобрело каменное выражение; он молчал.

— Они умирают, — сказала Кесслер, и Кира почти отпрянула, услышав злобное веселье в голосе женщины. — Вы понимаете, что это означает? Первых Партиалов создали на третий год Изоляционной войны, а это было… за десять лет до Войны с Партиалами — двадцать один год тому назад. Первая волна гибели должна была настигнуть их прошлой зимой, а у самых молодых из них осталось, получается, сколько? Два года? Три, в лучшем случае? А потом они исчезнут — навсегда.

— Навсегда исчезнут все, — сказал Сэмм, и его голос был более эмоциональным, более пылким, чем когда-либо на памяти Киры. — Оба наших вида вымрут — умрет каждое разумное существо на планете

— Нам на жизнь отпущено больше времени, чем вам, — сказала Делароса. — Думаю, мы рискнем и постараемся справиться сами.

— Так именно об этом я и твержу вам, — сказала Кира, наконец обретая голос: — Без них нет вакцины. — Она посмотрела на Сэмма, понимая его просьбу. — Мы должны работать вместе.

Сэмм кивнул:

— Вы можете иметь детей, но они умирают от РМ; у нас же стопроцентный иммунитет, но вот размножаться мы не способны. Разве вы не понимаете? Мы нужны друг другу. Ни один из видов не справится по-одиночке.

— Подумайте, что произойдет с моралью, — сказал Хобб. — В день, когда люди услышат это предложение, они… они объявят этот день праздником. Еще одним Днем Восстановления.

— Да что же с вами со всеми? — воскликнула Кира. Она постаралась встать, но но снова тяжело упала в свое кресло. — Он думал, что, узнав его тайну, вы убьете его, но то, что вы предлагаете, еще хуже.

— Мы все равно собирались его уничтожить, — сказал Мкеле. — Его смерть не стояла под вопросом никогда.

— Сейчас изменилось только то, — сказала Делароса, — что мы сделаем это публично, и тогда преподнесенная нам Партиалом новость сможет распространиться и послужить нам в объединении человеческой расы.

— Постарайтесь понять общую картину, — сказал Хобб Кире. — Вы пытаетесь спасти группу людей, активно убивающих друг друга на улицах. Вы думаете, соглашение с врагом что-то в их поведении изменит? Они не станут нас даже слушать, так не думаете же вы, что они станут делать что-то ради Партиала? — Хобб с убежденностью и пылом наклонился вперед. — Голос хотел заполучить наши головы задолго до того, как здесь появился этот Партиал, и, если просочится информация, что мы на самом деле прячем одного из них у себя, то ситуация только ухудшится. Люди захотят получить ответы на свои вопросы — им нужны будут ответы. И мы должны будем им их предоставить, потому что тогда мы вернем их доверие. Мы снова сможем контролировать остров, и на нем снова будет мир. Мы же знаем, что вы тоже хотите мира.

— Конечно, — сказала Кира, — но…

— Осторожнее, — пробормотала Делароса, глядя на Сенатора Хобба, а не на Киру. — Осторожнее в том, что говорите ей.

— Она может помочь, — сказал Хобб. Он уставился на Киру своими глубокими синими глазами, что она почувствовала себя пойманной и плескавшейся в них, словно вода в стакане. — Вы идеалистка, — сказал он. — Вы хотите спасти людей; мы хотим предоставиться вам такую возможность. А еще вы умны, так скажите мне — Чего хотят люди?

— Они хотят мира, — сказала Кира.

— Никто не взрывает здание, если хочет мира, — сказал Хобб. — Еще одна попытка.

— Они хотят… — Кира взглянула в лицо Хобба, гадая, к чему он ведет. Чего же хотят люди? — Они хотят вакцину.

— Слишком конкретно.

— Они хотят, чтобы у них было будущее.

— Они хотят иметь цель, — Хобб развел руки в градиозном жесте. — Они хотят просыпаться утром, зная, что должны делать и как. Будущее подарит им цель, а вакцина подарит им будущее, но в конечном счете, все, чего они хотять — иметь цель. Им нужно задать направление — им нужна достижимая цель. Когда мы основали Ист Мидоу, мы решили, что наша цель — найти способ исцелить РМ и этого будет достаточно. Но этой цели мы оказались неспособны достичь и через одиннадцать лет бесполезных усилий, у людей опустились руки. Их смысл жизни зачах и умер. Мы же должны дать им что-то достижимое, вы понимаете к чему я клоню? Мы должны отдать им Сэмма.

— Нет! — прокричала Кира.