Паром через лето

Посредник вскричал:
— Вы убиты, сержант, наповал!..
А я–то
на счастье слепое свое уповал,
когда мы бежали, шалея,
в учебном огне.
И цепь отпустила меня,
разомкнувшись на мне.

Я падал на спину
в стране облаков кучевых.
Земля доносила
дыханье и топот живых.
Летел, накреняясь по ветру,
высокий ковыль,
и дым клочковатый,
и горькая рыжая пыль.

Убитый условно,
я падал на полупути.
Трава и деревья
могли сквозь меня прорасти.
И птица щегол
распевать надо мною могла,
когда наступает
весенняя душная мгла.

…А кто‑то сорвет землянику и скажет:
— Горчит…
В траву упадет,
рассмеется, потом замолчит.
И будет, наверно, лежать
голова к голове
с солдатом без имени,
давшим начало траве.

* * *

Геликон басит, как шмель,
над холодным садом.
Пахнет первая шинель
интендантским складом.

Самым первым табаком
пахнут наши руки…
Довоенный вальс–бостон,
чистый звук разлуки!

Он доносится сюда,
отзвук века плавный,
будто в нас через года
ищет сути главной.

Будто он для всех припас
счастья и волнений —
этот тихий трубный глас
зимних увольнений.

Он всегда поет с утра,
крутит, вертит нами
и целует, как сестра,
сжатыми губами.

ФИЛЬМЫ 41-ГО ГОДА

Мальчики мрачно страдают,
что пойти на войну не успели,
наверно, судьба вниманьем
обошла их с какой‑то стати.
Отцы их родились вовремя.
Носили скрипучие портупеи
и с матерями знакомились
где‑нибудь в медсанбате.

Отцы их держали экзамен:
сдавали школьную физику,
длинной указкой водили
по старой карте Европы…
А им уже шили шинели.
Сначала шили на финскую.
Словно морщины горя,
землю изрыли окопы.

У здания военкомата,
задыхаясь, цвели каштаны,
оркестр военного времени
медным костром полыхал.
Никто еще не догадывался
о войне такого масштаба.
Никто еще–о похоронках,
представьте себе, не слыхал.

Подкатывали эшелоны.
Отцы грузились в теплушки.
Хроникер снимал лихорадочно
будущее кино,
в котором стоит у вагона
с черным томиком Пушкина
живой командир взвода,
убитый давным–давно.

Он слышит сигнал отправленья,
отряхивает колени
и на подножку поезда
вскакивает на ходу…
Еще никто не родился
из нашего поколенья.
Какие фильмы снимали
в сорок первом году!

ОТЕЦ

Открывается альбом,
чередуются страницы —
время, взятое в границы
на картоне голубом.

Мера прошлого полна,
затянулись только сроки
опаляет ветром щеки
неизбывная война.

Фотографии друзей,
что погибли под Бреслау,
перешли на стенды славы
в краеведческий музей.

А ему еще видна
ночь, в которую когда–то
лейтенант и три солдата
обмывают ордена…

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ