Пароль — «Прага»

Вацлав Баумгартл пришел в себя только в пльзенской тюремной больнице. К счастью, пуля застряла в мышцах. Ее вынули, и теперь он медленно выздоравливал. Однако гестаповцам не терпелось. Заключенного допрашивал гауптман Мердер.

— Фамилия? — держа перед собой паспорт, начал он на высоких нотах.

— Там написано… Гоудков…

— Плохая фальшивка. Вот результат экспертизы… Фамилия? Коммунист? Явки, пароли? Кто послал? — одним выдохом выпаливает гестаповец.

«Скрывать нечего, — проносится в голове Баумгартла. — Все равно смерть. Фамилию, явки и прочее ему знать незачем… А что коммунист…»

— Коммунист…

— О, признание делает тебе честь!

— Молокосос, — вдруг срывается комиссар и кричит неожиданно по-немецки: — Ты мне не «тыкай»! Я бы тебе в отцы годился, если бы ты не был собакой…

Мердер, который привык все брать криком, от неожиданности заикается и переходит на «вы».

— Вы… вы… Не… немец?

— Нет, я только люблю ругаться на немецком языке. И вот еще, гауптман, мне не очень приятно разговаривать с вами. Поэтому предлагаю отпустить меня, а я гарантирую вам некоторое облегчение со стороны судей после войны. Она подходит к концу. Наша победа вот-вот наступит. Поэтому подумайте, гауптман. Я же вам больше ничего не скажу. Можете звать палачей…

— Ты у меня заговоришь, сучий сын! — снова закипает Мердер. — До твоей победы еще очень далеко. Ты доберешься до ада скорее, чем придут твои большевики. Фюрер пустит в ход секретное оружие, и всем вам капут. Ты видишь, как безнадежны твои дела, — я даже выдаю тебе военную тайну. В последний раз спрашиваю: будешь говорить?..

— Нет!

— Ганс, Гельмут! — кричит Мердер.

Входят двое.

— Возьмите этого старикана на испытательный срок.

Пытки продолжались почти трое суток с небольшими перерывами. Лишь на четвертую ночь бездыханное тело Баумгартла бросили на койку. К нему постепенно возвращалось сознание. Он засыпал тревожным, прерывистым сном. Будто из соседней комнаты, доносятся голоса: «Генерал приказал отправить этого красного в Прагу. Между пятью и семью часами за ним придет машина. Наша миссия окончена. Пусть попробуют из него что-нибудь вытянуть эти пражские хвальбуши…»

В половине шестого прибыл какой-то майор в сопровождении солдат. Баумгартл слышит почти весь их разговор.

— По приказу генерала машина прибыла, — козыряет майор и дает полковнику какую-то бумажку.

— Хорошо, берите его. Я сейчас позвоню генералу, что передал заключенного вам, майор, майор…

— Штурмбанфюрер Вунд, — подсказывает тот. — В препроводительной написано. Только, извините, майор, генерал приказал вам лично привезти вот этого…

Вызов явно по душе Мердеру. Пока конвоиры выводят Баумгартла, Мердер, весело насвистывая, надевает шинель и бодро направляется к крытой машине.

Через полчаса машина остановилась. «До Праги еще далеко, — думает Баумгартл. — Вроде рановато остановились. Наверное, расстрел…» Дверцы открываются и… Неужели он бредит? Перед ним, широко расставив ноги, стоит Карел Падучек, с которым он работал до 1938 года. От неожиданности Вацлав потерял сознание.

Вначале его прятали на временной квартире у старого аптекаря, а потом, когда Баумгартл немного пришел в себя, перевели в более надежное убежище — в местечко возле Пльзеня.

— Вот здесь, друг, будешь лежать, пока не выздоровеешь, — сказал Карел, взяв в свою сильную руку худые, бескровные пальцы товарища. — Здесь тебя никто не будет преследовать. С документами тоже порядок.

— Как вам удалось? — болезненно улыбаясь, впервые заговорил Баумгартл.

— О, друг, все это очень просто, — с готовностью сказал Падучек. — Мердера, наверное, сильно заинтересовала твоя особа. Он сдуру и напечатал в газете твой портрет: мол, кто знает этого человека, пусть за плату сообщит по указанному адресу. А логика тут была довольно «хитрая». Они считали, раз ты очутился в Пльзене, то, возможно, кто-нибудь из твоих знакомых клюнет на деньги, отзовется на объявление. Благодаря этому объявлению мы и узнали о тебе. А спасти помогла чистая случайность. На пункте связи пльзенского гестапо работает наша дивчина. Она сообщила, что тебя переводят в Прагу. Мы рискнули и прибыли к Мердеру немного раньше, чем конвоиры из Праги. Документы были в порядке: на бланке пражского гестапо мы напечатали на имя Мердера препроводительную с приказом выдать арестованного Вунду. Подделать подпись генерала было уже проще. У нас есть настоящий чародей в этом деле! К слову, этот Мердер чуть не испортил нам работу, когда собрался позвонить в Прагу. Хорошо, что наш «Вунд» не растерялся и передал Мердеру приказ сопровождать тебя лично. Он в один момент прибежал к машине, торопясь на тот свет. Мы его не задерживали.

— Убийство откроется быстро, и они начнут искать…

— Не волнуйся, друг, — перешел на шепот Падучек и, взглянув на часы, добавил: — С тех пор прошло больше восемнадцати часов, из которых семнадцать ты проспал. След наш успел затеряться, а машину мы сожгли. Пусть ищут тех, кто напал на автомобиль с номером пражского гестапо. Словом, отдыхай, не волнуйся. Ты в надежном месте.

* * *