Я немедленно распорядился вызвать ко мне всех командиров боевых групп и отрядов, находившихся в этом районе. Они получили приказ тотчас же сниматься и уходить в другое место, которое мы всегда имели в резерве и где заранее все было оборудовано. Мобильность — это то, что нас выручало не раз, делало и вправду неуловимыми.
Конечно, такой человек, как Марчковский, если ему поверить, был нам крайне нужен. Он мог стать одним из звеньев цепочки, которую мы уже начинали ковать, надеясь заполучить оперативные планы фронта…
Но следовало еще и еще раз проверить полковника, прежде чем довериться ему.
Вначале было решено проверить полученные от него данные о Кохе…
Трое гестаповцев на мотоциклах подкатили к дому Коха. Двое остались у дверей, держа в руках автоматы. Третий стал стучаться в дверь.
Редкие прохожие постарались скрыться «от греха подальше».
Только здешний полицай, наш связной, поспешил к дому Коха, делая вид, что готов услужить.
Но гестаповцы в дом к Коху его не пустили.
Кох встретил гостей криком:
— За что? За что меня? Я невиновен…
И тут же на чистейшем немецком тихо сказал:
— Опрометчиво поступаете, господа! Вас могли видеть связные партизан, что я им скажу?!
Он еще голосил, делая вид, что гестаповцы с ним обходятся круто, а сам читал бумагу, переданную ему одним из гестаповцев.
В бумаге говорилось, что за безупречную службу великой Германии Кох награждается денежной премией в размере 10 000 марок.
— Но почему же штандартенфюрер не подписал это? — спросил Кох, указывая на пустое место, где должна была стоять подпись Ламмердинга.
— Штандартенфюрер готов заменить эту бумагу другой, в которой к этой цифре будет прибавлен еще один нолик, если Заяц укажет точные координаты Неуловимого.
— Если люди Ламмердинга будут поступать так опрометчиво, как вы сегодня, это спугнет Неуловимого. Но я постараюсь…
В тот же день, под вечер, в дверь дома, где жил Кох, стукнули три раза, потом еще два раза с интервалом. Кох знал: так стучат только связные партизан. Он открыл дверь.
Войдя, связной снял с плеч тяжелую сумку:
— Осторожно. Тут мины. Надо спрятать до утра.
— Засуньте под кровать.
Кох и не подозревал, что мины были с часовым механизмом и уже отсчитывали первые секунды.
— Одевайтесь. Нам надо идти, — сказал связной Коху.
Кох заволновался.
— Куда идти?
— С командиром встречи искали?
Кох ахнул, дрожащими руками провел по щекам.
— С Неуловимым?
— Да. Нас ожидают. Торопитесь.
— Я мигом, только полушубок наброшу…
Кох шмыгнул в соседнюю комнату, связной слышал, как он шептался с жившими там его работниками, служившими ему подручными и телохранителями. Наверное, Кох сообщает, куда идет, просит через какое-то время выйти по его следу…
Вскоре связной с Кохом пришли на опушку леса.
Связной сказал:
— К командиру с оружием нельзя. Такой порядок. Отдайте мне все, что у вас при себе есть.
Кох достал пистолет, другой… Отдал и нож.
— Не пропал бы ножик… С наборной ручкой, автоматический…
— Вам это больше не понадобится, Заяц.
Кох еще плохо соображал, что произошло.
— Почему же?.. — пробормотал он растерянно.
— Потому, что в музей ваше оружие сдадим.
— В какой-такой музей? И что это вы меня Зайцем зовете? Путаете с кем-то?!
В этот момент в деревне раздался взрыв. Кох словно что-то понял. Он рванулся в сторону, но крепкие руки схватили его.
— Товарищи! Что же это происходит?! Ошибка здесь!..
Из-за кустов вышли трое в форме гестаповцев.
— Узнаете, господин Кох?
— Так это же я… Я и хотел предупредить командира… Я вам помогал… Правда?!
— Вот твоей рукой написаны имена коммунистов, партизан. Эту бумагу ты передал в гестапо Ламмердингу…
Коха привели в центр деревни.
Здесь уже собрались местные жители. Кох упал на колени, ползал перед толпой, целовал сапоги, обмотки, подолы…
— Пощадите, люди добрые! Во имя Христа!..
— От тебя и бог отвернулся, гадина, — отвечали ему крестьяне.
Был оглашен приказ, в котором перечислялись злодеяния Коха — доносчика и шпиона.
На Коха накинули петлю…
Партизанам пришлось покинуть прежнюю базу.
Мы расположились на новом месте и на время прекратили всякую деятельность. Надо было выждать, посмотреть, что предпримут фашисты, узнав, что их агент мертв. Чтобы не пострадали жители деревни, где был казнен Кох, им предложили уйти с партизанами.
— Пущай пустым избам мстят! — одобрил один старик. — А мы еще повоюем!
С командирами групп и отрядов мы обдумывали события последних дней — появление полковника Марчковского, разоблачение Коха.
Соколов поделился своими сомнениями:
— Товарищ комбриг, а не хитрость ли это? Смотрите, как все ловко у гитлеровцев получилось: мы разделались с человеком, который активно помогал фон Готтбергу. Ведь Кох был человеком группенфюрера. Разве нельзя предположить, что Марчковский по заданию штандартенфюрера Ламмердинга пришел к нам, выдал Коха, чтобы ему поверили. Кох для них — агент с «подмоченной репутацией».
— Я об этом думал. Так или иначе, мы должны были разделаться с предателем. А вот насчет Марчковского… Время покажет.