Пароход идет в Яффу и обратно (Рассказы и повесть)

Колонисты не встречали на своем пути никого, кроме пастухов-арабов. Они спустились в ущелье. Там бродили овцы. Они пили воду из дождевых впадин. Пастух узнал в них евреев и отвернулся. Он согнал с их пути овец, словно ноги колонистов оставляли на тропинках проказу.

— Добрый вечер! — крикнул Висмонт. Он знал арабский язык.

Пастух удивленно поднял голову. Он разглядывал путников.

— Хорошей дороги! — воскликнул он.

Он долго смотрел им вслед.

К вечеру они подошли к арабской деревне Медре. Гордон не хотел туда заходить, но Висмонт убедил его. Он затащил его туда силой. Он уговаривал его:

— Не бойся арабов. Я буду говорить с ними на их языке.

Гордон оправдывался:

— Я не боюсь. Но что скажут наши колонисты? Они не позволят мне больше с тобой дружить. Они выгонят тебя из колонии.

— Пусть выгоняют! — успокаивал его Висмонт. — Мы поедем тогда с тобой в Тель-Авив. Говорят, господин Апис собирается там открыть новый металлургический завод.

— Металлургический! — воскликнул Гордон.

Застигнутый неожиданностью, он иногда терял ощущение иронии.

— Да, — ответил Висмонт, — с производительностью до пятисот бутылок сельтерской воды в день.

Смеясь, они вошли в Медре. Был вечер, но у первого дома возился еще в своем саду араб. Он мотыжил землю вокруг нескольких пальм. Они опустили свои мохнатые ветви на его низкорослый дом. Висмонт с ним заговорил.

— Араб предлагает нам ночлег, — сообщил Ровоам. — Он знает, что мы евреи.

— Ты ему сказал, что ты мапс? — спросил Гордон.

Висмонт улыбнулся.

— Неужели ты думаешь, что он пустил бы к себе сионистов? И когда! Сейчас, когда приближается день их траура.

Они ели лепешки из муки нового урожая. Потом они легли спать на земляном полу. Хозяин дома постелил им два коврика. Он пожелал им спокойной ночи.

— Благодарю тебя, Сулейман, — сказал Висмонт.

Когда араб ушел, Ровоам сказал:

— Разве ты не понял, что я его знаю давно? Это Сулейман, друг моего отца.

Они бодрствовали, лежа, два часа. Засыпая, Ровоам рассказывал Гордону о феллахе Сулеймане и его сыне. Засыпая, Гордон вспомнил Россию, свой родной город и клуб маккабистов[25].

Глава двенадцатая

В эту ночь Ровоам Висмонт рассказал Гордону историю Мусы, сына Сулеймана.

— И Фейсал, и Хаим Вейцман, — говорил Висмонт, — одинаково обмануты Англией. Сын шерифа Мекки стал кукольным королем арабов, а Вейцман — чем-то вроде еврейского министра. В то время когда ты ходил в маккавейский клуб и у вас в России, как и всюду, молодежь убеждали вступить в еврейские легионы, в то время, когда нам была обещана независимая Палестина, в Мекку приехал Лоуренс. Он ничего не сказал о евреях ни Хуссейну, ни его сыну Фейсалу. Он зажег весь народ мечтой о великой Аравии со столицей в Дамаске.

Шофер Муса стал солдатом. Он сменил мотор на седло. Эффенди Мустафа-эль-Хуссейн, у которого отец Мусы всю жизнь арендовал землю, получил чин офицера британской армии. Муса записался в отряд. Сейчас Мустафа-эль-Хуссейн жалуется, что его обманул Фейсал. Фейсал говорит, что верил представителю Великобритании. Он клялся ему на арабском языке. У него есть договор с Англией.

— А Лоуренс, — сказал Висмонт, — жалуется, что его обманул Лондон и кабинет министров. Он даже отказался от своей фамилии. Но Сулейману и его сыну, Мусе, трудно жаловаться на Англию, и они во всем обвиняют нас, евреев… Как будто бы за Иорданом их дела обстоят лучше! Можно подумать, что там они приобрели какую-то независимость.

— Неужели нельзя объединить интересы обоих народов? — спросил Гордон.

— Так думал мой отец, — ответил Висмонт. — Но в чем заинтересованы мы с тобой и многие из арабов, в том вряд ли заинтересована Англия. Мы очень надеялись на Герберта Самюэля, но верховного комиссара убрали, и его сменил солдафон. Губернатор Сторрс ходит по Иерусалиму как завоеватель. Напрасно наши сионистские вожди стараются заслужить его доверие своей преданностью Англии: он третирует их как провинциалов.

…В отряде Мустафы-эль-Хуссейна было двести всадников. Все они раньше работали в его имении. Отряд шел в Дамаск. Евреи верят, что их вел по пустыне огненный столб. Он шел впереди, указывая из Африки в Азию, из страны рабства в страну свободы. В 1917 году по этому пути шли арабы, и огненным столбом для них было обещание Англии.

За многими водоразделами, на реке Барада, у подножья Антиливана, залег, омываемый зеленью, круглоголовый город Димашк-Эш-Шам, или Дамаск, как его называют европейцы. Там арабы должны были получить награду за мечты, гнавшие их по пустыне, за лихорадку, за кровь, окрасившую следы их ног. Представитель Англии, одетый в белый бурнус, полковник Лоуренс, ехал с ними. Он хвастался своими ожогами и язвами. Арабы шли в Дамаск, в столицу Арабистана.