Парни не плачут.

Водитель, сознавая своё превосходство, на возражения не реагировал. Он был настроен неплохо провести время.

– Ну и что?

– А то, что проваливай быстрее! – прошипела Кэндис, сводя брови к переносице. Сзади раздался спокойный голос её «приятеля», успевшего смотаться до Африки и обратно за сигаретами.

– Извините. Вы бы даму оставили в покое… – для Брэндона она в одно мгновение стала прекрасной дамой, у порога которой лежит громоздкий дракон. Его бы не мешало согнать, нашеячив мечом плашмя… Только не это! Сколько раз Брэндона лупили из-за женщин… и каждый раз заваруха начиналась вот так. Сволочь, сукин сын! Тебя здесь ждали? Ярость поднималась из затихшего было закутка возле желудка. Всё это достаточно читалось на лице маленького, худого парня, оставившего бутылки возле своей девчонки… идиотки, для которой проблема – дать!.. и вытирающего ладони о джинсы. Дальнобойщик фыркнул. В его-то баре, в его городе – да не оставить в покое! Наступить на хвост! Наш-шёл кому…

– Я чего-то не расслышал? Ты издеваешься, вроде того?! Тебя… – он ткнул пацана в грудь. – Не спрашивают, чего ты тут хочешь, пидор!.. – и, примерившись, ударил. Неловко кувыркнувшись, Брэндон упал. Сшиб пустой столик. Пепельница зазвенела, откатившись в угол. Стул перевернулся и задел кого-то из ужинающих. Пьяные выкрики сменило настороженное молчание. Троица, до этого ловко метавшая карты, немедленно поднялась на защиту своего товарища – как же, устал с дороги, а тут какой-то охламон задирается! Кэндис залезла на табурет с ногами, боязливо оглядываясь. Её сопровождающие, раньше всех угадавшие крепкую ссору, стали пробираться к эпицентру событий.

Брэндон тряхнул головой, как жеребёнок, забежавший не в своё стойло. Драться было глупо – противник был, по меньшей мере, фунтов на сто пятьдесят тяжелее, сильно пьянее и разъярённее – но разве это его когда-нибудь останавливало? Злость удушливой волной поднялась к горлу. И он молча вскочил на ноги, стискивая кулаки. Есть землю его никто ещё не заставлял… Вокруг загомонили: народ начал хлопать в ладоши и разделился на два лагеря – болели, по традиции, за кого-либо из дерущихся. Второй удар, сокрушительнее первого, выбил паренька «за пределы ринга». Вставая (уже не с такой поспешностью) и бросаясь в бой, как теннисный мячик, отлетевший от стенки, Брэндон закричал. Пинок в живот врага получился воодушевляющий.

– Урод!.. – сзади послышались голоса. Волк небрасских степей, выплёвывая окурок, попытался дотянуться до его мелькающих в воздухе рук. – Скотина, вот ты кто! – Брэндон припомнил все сегодняшние обиды, пытаясь достать дальнобойщика. – Гад! Я тебе надаю… – он захлебнулся словами, получив лишний удар под колено. Двое парней, от которых несло табачищем, поставили его на ноги. Краем уха он услышал.

– Тихо, ковбой… – неужто ворчливое одобрение?! – Тише… а то не видишь, с кем связался? – говоривший ухмыльнулся от уха до уха, и выбил искру из глаз нападавшего.

– Надаю по белой, рыхлой заднице! Я тебя размажу!..

Бармен, прижимаясь спиной к ряду бутылок, старался пробиться к телефонной будке.

– Ладно, жеребец, ты сам это затеял! – две пары рук подхватили его подмышки и швырнули в сторону выхода. Толпа, собравшаяся вокруг, зарокотала. У всех чесались кулаки – хотелось присоединиться к драке; и чёрт с ним, на чьей стороне быть!.. Стараясь унять сбитое дыхание, Брэндон впервые подумал – молодцы, ребята… Не разобравшись, кто он, чей и откуда, пришли помочь… Это было по нему – чувство локтя, выпивка, девочки, за которых надо заступаться…