Читаем Парнасский пересмешник. Новеллы из истории мировой культуры полностью

Был такой приказ Сталина от 5 ноября 1941 года: об уничтожении всего, что не могут или не успевают вывезти при оставлении территорий. И архивов тоже. Взятие Смоленска было таким стремительным, что даже сжечь городской архивный фонд не успели, хотя есть версия, что сотрудники архива просто не решились это сделать. Его вывезли в Вильнюс, потом в Польшу. Немцы много работали с ценным комплексом, публиковали некоторые документы по репрессиям, голодомору и т. д. в целях антисоветской пропаганды.

После войны большая часть архива Смоленска, та, что не осталась в Польше, а попала в Баварию, досталась американцам, которые отнеслись к приобретению с осознанием ценности и полноты представленной в нем информации о функционировании советской государственной машины. В итоге смоленский архив вывезли в Вашингтон, пересняли, а позднее он оказался в Гарвардском университете, где с 1958 года был открыт исследователям и представлял большой интерес для славистов, русистов и особенно советологов, содержа полную информацию о всей довоенной жизни Союза: гражданской войне, коллективизации, индустриализации, нэпе и репрессиях.

Естественно, за десятилетия он был изучен вдоль и поперек. Американцы предлагали его вернуть нам в 60-е, 70-е и 80-е, но советские власти отказывались. Не потому что не хотели везти, а отчасти потому, что не хотели платить назначенную цену, но в основном из-за того, что не хотели публично признавать подлинность этих документов, которые стали одной из самых наглядных иллюстрацией красного террора.

В обмен на смоленский архив американцы просили выдать рукописи хасидов – знаменитейшую коллекцию Шнеерсона, все документы которой существуют в единственном экземпляре, хранящуюся в Ленинской библиотеке. Естественно, получили отказ. В итоге американцы устали предлагать и торговаться и отдали смоленский архив совершенно бесплатно. Сейчас он хранится в РГАСПИ.

<p>Иллюстрации</p>

Золотой ларец Анны Бретонской. Национальная библиотека Парижа, Франция

Джон Коллет. Гравюра из Кентерберийских рассказов «Январь и Май». Англия, 1771

Бородатая дева Вильгефортис. Рисунок Марии Бродской

Элизабетта Сирани. Тимоклея Фиванская сбрасывает в колодец своего насильника, 1659

Караваджо. Мадонна со змеей. Галерея Боргезе, Италия, 1605–1606

Памятник Милону Кротонскому, который забил быка до смерти и съел его за один прием. Лондонская стена, сад Ротонды в Лондонском музее. Рисунок Марии Бродской

Записи парижского палача Шарля-Анри Сансона о казни Людовика XVI хранились в особом портфеле красной кожи. Рисунок Марии Бродской

Скульптура Джованни Лоренцо Бернини. Голова Медузы Горгоны. Италия, 1630. Рисунок Марии Бродской

Детская драгунская форма первого президента Французской Республики и племянника Наполеона – Луи-Наполеона Бонапарта. Из знаменитой коллекции изящных вещей Эмиля Эрмеса, сейчас экспонируется в Версале. Рисунок Марии Бродской

Джордж Фредерик Уоттс. Викторианская Красная шапочка. Англия, 1890

Второе знаковое платье – мундирное Преображенского полка 1763 года. Рисунок Марии Бродской

Рисунок платья «электрический свет». Рисунок Марии Бродской

Одно из древнейших сохранившихся во Франции знамён. Двуглавый орёл из Рокруа. Рисунок Марии Бродской

Русалки Ральфа Кахуна

Первый в России интерьер, отделанный искусственным мрамором – залы Китайского дворца в Ораниенбауме. Рисунок Марии Бродской

Джошуа Рейнольдс. Портрет Чарльза Коута, первого графа Белломонта. Национальная галерея Ирландии, 1173

На выставке Яна Собеского в Вене экспонируется телескоп XVII века. Рисунок Марии Бродской

Мощи Павла Фивейского, жившего в III–IV веках. Рисунок Марии Бродской

Карта Лондона на кожаной перчатке, чтобы модницы легко могли найти дорогу домой, 1851. Рисунок Марии Бродской

1889 год, женщины покупают корсеты через почтовые каталоги!

Алтарная группа в небольшой церкви на границе Саксонии и Богемии

Портативные шкатулки, не больше спичечного коробка. Серебро, начало XIX века

На этом фрагменте церковной вышивки мы видим агнца, лежащего на кресте, расположенном на золотой поверхности

Статуэтка Баубо – старухи, которая насмешила горюющую по дочери богиню Деметру. Рисунок Цовинар Арутюнян

Тот самый реликварий с зубами Абеляра и Элоизы, принадлежавший Александру Ленуару, какое-то время выставлялся в Национальной библиотеке Франции. Рисунок Марии Бродской

Джордж Крукшанк. Несчастные случаи в светской жизни или Королевское хобби сломалось! Посвящается Обществу подавления порока. Англия, 1819

Уолтер Снейд. Подагра

Хан восседает на роскошном пиру с музыкантами и собаками. Эта страница из кодекса о пороках и добродетелях иллюстрирует грех обжорства. Генуя, 1330–1340

Мужчина, страдающий подагрой. Цветной офорт, 1814

«Не будь таким неистовым, ты, грязный негодяй!»

Золотая пектораль из кургана Толстая Могила. IV в. до н. э

Фрагмент Пекторали (центральная часть)

Девица-камеристка помогает нарядиться даме на закате лет. Бабуся в сто раз стильнее: кружева, жемчуг, а в шкатулке накладные мушки разной величины!

Клод Жилло, «Две повозки», 1707

Перейти на страницу:

Все книги серии История и наука Рунета

Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи
Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи

XVIII век – самый загадочный и увлекательный период в истории России. Он раскрывает перед нами любопытнейшие и часто неожиданные страницы той славной эпохи, когда стираются грани между спектаклем и самой жизнью, когда все превращается в большой костюмированный бал с его интригами и дворцовыми тайнами. Прослеживаются судьбы целой плеяды героев былых времен, с именами громкими и совершенно забытыми ныне. При этом даже знакомые персонажи – Петр I, Франц Лефорт, Александр Меншиков, Екатерина I, Анна Иоанновна, Елизавета Петровна, Екатерина II, Иван Шувалов, Павел I – показаны как дерзкие законодатели новой моды и новой формы поведения. Петр Великий пытался ввести европейский образ жизни на русской земле. Но приживался он трудно: все выглядело подчас смешно и нелепо. Курьезные свадебные кортежи, которые везли молодую пару на верную смерть в ледяной дом, празднества, обставленные на шутовской манер, – все это отдавало варварством и жестокостью. Почему так происходило, читайте в книге историка и культуролога Льва Бердникова.

Лев Иосифович Бердников

Культурология
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света
Апокалипсис Средневековья. Иероним Босх, Иван Грозный, Конец Света

Эта книга рассказывает о важнейшей, особенно в средневековую эпоху, категории – о Конце света, об ожидании Конца света. Главный герой этой книги, как и основной её образ, – Апокалипсис. Однако что такое Апокалипсис? Как он возник? Каковы его истоки? Почему образ тотального краха стал столь вездесущ и даже привлекателен? Что общего между Откровением Иоанна Богослова, картинами Иеронима Босха и зловещей деятельностью Ивана Грозного? Обращение к трём персонажам, остающимся знаковыми и ныне, позволяет увидеть эволюцию средневековой идеи фикс, одержимости представлением о Конце света. Читатель узнает о том, как Апокалипсис проявлял себя в изобразительном искусстве, архитектуре и непосредственном политическом действе.

Валерия Александровна Косякова , Валерия Косякова

Культурология / Прочее / Изобразительное искусство, фотография

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология