Парижский шлейф

В следующем помещении клуба – баре – царил магический Обри Бердслей: на стенах висели огромные репродукции его графики. Черно-белый интерьер усиливал сходство с безумной галереей искусств. Здесь было любимое место Насти. Особенно радовало ее ощущение, которое создавалось у человека, неожиданно попадавшего из имперской роскоши золота, кожи и дерева в довольно аскетичный модерн. Необычной формы стеклянная стойка бара, высокие стулья и картины на стенах – вот и все убранство, не считая огромного, упершегося в потолок прозрачного стеллажа для бутылок. Разумеется, в заполненном виде он будет смотреться просто волшебно за загорелой спиной бармена. В следующем помещении Настя, не удержавшись от соблазна, сделала-таки бассейн и сауну: не могла представить себе, что лучше расслабит женщину и снимет усталость. У входа в бассейн разместилась дополнительная лестница на второй этаж – минуя бар и центральный зал, можно было попасть в один из двух номеров. Бассейн был гордостью Насти, памятником ее презрительного отношения к деньгам: эта проклятая купальня упорно не желала умещаться ни в какие сметы, и Насте пришлось задействовать сумму, оставленную ей Эдгаром Дювалем. Конечно, разумнее было бы сохранить ее «на черный день»: мало ли что станется с клубом. Но Настя махнула на эти опасения рукой, а с Элен они договорились, что та приедет на открытие и тайком провезет через таможню Настину часть наследства – при официальном переводе денег со счета на счет серьезную часть пришлось бы отстегнуть на проценты, налоги государству. А Насте, которая из вложений акционеров использовала больше, чем рассчитывала, сейчас нужны были сто тысяч евро целиком.

– Анастасия Петровна, – Настя вздрогнула и обернулась – Алешенька неслышно подкрался сзади, – может быть, пора начинать?

Армия потенциальных дамских угодников топталась во дворе здания уже тридцать минут, пугая бледных офисных сотрудников диким гоготом и внезапным чувством собственной неполноценности: загорелые торсы в полупрозрачных майках недвусмысленно намекали на то, что не стоит гробить здоровье за компьютером с утра до ночи. Надо жить!

– Да я обещала, что мы Веру Михайловну дождемся, – с трудом возвращаясь из собственных мыслей, ответила Настя и улыбнулась, – уважаемый Алексей…

– Анатольевич, – с готовностью и улыбкой подсказал тот, – и на нашу Веру Михайловну с запасом хватит. Сегодня двадцать человек и столько же завтра.

– Господи, куда нам столько?! – Настя ужаснулась, представив, какое количество времени уйдет на просмотр. А у нее еще так много дел!

– Вот и я говорю, пора начинать, – новоявленный Алексей Анатольевич, одетый в строгий костюм и даже галстук, расправил плечи, – а там разберетесь, кого стоит брать.

– Хорошо, приглашай, – Настя кивнула и прошла в глубь зала, сев за самый дальний столик, рядом со Стасом, которого принудила присутствовать на кастинге. Он категорически не хотел на это смотреть, но дело дошло до ссоры, потом до скандала, и в итоге он сдался.

Пока потребности клуба вертелись вокруг строительных и мебельных вопросов, Стае стоически терпел. Сейчас же, когда стало ясно, что открытие неизбежно, он окончательно сник. Уйти и бросить Настю на произвол судьбы не позволяли страх за нее и закаменевшее чувство вины, оставаться и потакать ее прихотям стало невыносимо. Время от времени он в отчаянии вопрошал: «За что?», но тут же осекался и давал себе приказ терпеть и быть рядом. Во искупление.

– Стае, закрой рот, – Настя одернула его раньше, чем он собрался зевнуть, – и смотри внимательно.

– Постараюсь, – без споров согласился он, устав уже от истерик и скандалов. Лицо его выглядело осунувшимся и измученным.

На секунду Насте стало стыдно: действительно, совсем издергала человека. В конце концов, не ему, а ей хочется стать всемогущей хозяйкой «стада юных баранов», как выражается Лидия, когда речь заходит о персонале. Не ему, а ей нужно создать перевернутый мир, чтобы отомстить. Настя взяла Стаса за руку, тот слабо улыбнулся в ответ и, стараясь угодить ей, пошире раскрыл глаза и приготовился к созерцанию. Алешенька привел первого претендента и без церемоний вытолкал его на сцену.

Юноша танцевал неплохо, сложен был, как бог, но все его движения были направлены внутрь себя. Плевать ему на публику, на зрителя, главное, самому получить нарциссическое удовольствие. «Эксгибиционист», – обругала его Настя про себя и напротив цифры «один» в своем блокноте поставила жирный минус. Через полтора часа просмотра – на каждого претендента уходило в среднем по пятнадцать минут – приехала Верочка Михайловна. С радостным воплем: «Надеюсь, я никого стоящего не пропустила!» – она заняла соседний с Настиным диванчик и впилась голодными глазами в очередного Аполлона. Настя тяжело вздохнула: все шло к тому, что выплачивать дивиденды Верочке придется не только деньгами.