Парижский оборотень

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Просматривая хронику событий в «Galignani’s Messenger»[69] от семнадцатого ноября, Эмар случайно задержал взгляд на небольшой заметке и мгновенно испытал настоящее потрясение.

«В военное время по Парижу всегда гуляют рассказы о нападениях волков. Вот одна из этих вечных историй. Приближение суровой зимы, успевшей возвестить о себе холодами, и голод, царящий в нашем несчастном городе, опять возродили эту бессмертную легенду. В предместьях ходят слухи о волке, иногда даже о волчьих стаях (!), а один из свидетелей пытался нас убедить в том, что особь такого волка удалось отловить и отправить в Jardin d'Acclimatation[70] для изучения. Точно неизвестно, что именно там произошло. Однако не стоит думать, что слух исходит от ученого, подобного нашему уважаемому Э. Жоффруа Сент-Илеру».

Статья заставила сердце Эмара сжаться. Ему тут же стало ясно, что в ней содержалась доля правды, а поводом для ее написания являлся не кто иной, как Бертран. Конечно, косвенно. Но к этому часу, после долгих недель пребывания в Париже без малейшего намека на обнаружение Бертрана, кроме череды ужасных преступлений, из которых ни одно не было приписано чудовищу, волку-оборотню, Эмар успел настроиться определенным образом и обрел способность улавливать мельчайшие детали, относящиеся к делу, как ученый видит в микроскоп колонии организмов в капле грязной воды.

«Как волк может пробраться в Париж?» — размышлял он. Разве прорваться через германские линии? Чепуха! Следовательно, тот волк и есть наш Бертран. Ведь он уже в Париже! Дальновидное наблюдение, пусть и не такое прозорливое, как у Ньютона, узревшего в падении яблока беспрерывное падение Луны. Да, это след. Четкий и несомненный. К тому же, не время пренебрегать любыми уликами. Эмар решил действовать.

Голод в Париже, как упоминалось в газетной заметке, тогда достиг внушительных размеров, если, конечно, можно сказать, что пустота обрела впечатляющую полноту. Хотя вопрос о снабжении столицы продовольствием стоял с самого начала войны, так как Париж находился в опасной близости от границы и врагу не требовалось совершать длительные переходы до него по французской территории, решать проблему никто не пытался до ночи на пятое августа, когда над городом нависла настоящая угроза. Правительство тогда только-только получило телеграмму о поражении в битве при Вейсенбурге[71].

Господин Анри Шевро[72], недавно сменивший на посту префекта департамента Сены — известного, хотя и печально, барона Османа[73], «украшателя» Парижа, — собрал комитет из муниципальных чиновников и приказал завезти в город достаточное количество продуктов питания для населения, фуража для лошадей, соли, мяса, вина и прочего. Комитет неоднократно заверяли, что все меры, необходимые для защиты жителей от голода в период длительной осады, приняты, а Париж оказался в окружении лишь в сентябре, то есть через шесть с лишним недель после приказа, однако в столице чуть ли не сразу начало исчезать продовольствие, отчего цены взлетели вверх. Талоны, выпущенные правительством, не помогли. Проницательные бедняки восприняли происходящее, как всегда, рассудительно и философски. Они заметили, что стоит по Парижу прокатиться молве, пусть и необоснованной, о предстоящих мирных переговорах, как на прилавках опять появляются продукты, а цены падают. Дело в том, что все, кто обладал средствами и возможностями, скупали еду, надеясь перепродать ее с барышом, но при этом были вынуждены избавляться от части запасов ввиду слухов о близком окончании осады. В действительности еды в Париже было много, но рынком правила частная корысть.

Имя Жоффруа Сент-Илера также привлекло внимание Эмара. «Сент-Илер? — удивился он. — И в таком сочетании — Жоффруа Сент-Илер. Любопытно. Неужели мой старый знакомый?» Если так, то это существенно облегчало задачу. Жоффруа Сент-Илер вряд ли позабыл его и наверняка будет рад увидеть вновь. Без сомнения, это тот самый. Жоффруа Сент-Илеры[74] были всегда связаны с зоологией.

В тот же день Эмар появился в приемной директора Jardin d'Acclimatation.

Ему сказали, что господин directeur слишком занят.

— Передайте, — ответил Эмар, — что мы с ним были знакомы еще в ту пору, когда он не знал слов «слишком занят».

Клерк быстро вернулся из кабинета директора. Секунду спустя Жоффруа Сент-Илер, потомок знаменитого Жоффруа Сент-Илера, вести об открытиях которого Гёте считал более важными, чем участь королевств, выглянул в приемную, очевидно, желая посмотреть, кто там, и тут же вернуться к себе.

— Месье… — быстро начал он, но сразу замешкался. — Tiens, c'est tu[75], Эмар!

Они обнялись.

— Как жизнь?

Последовал краткий обмен новостями, но Эмару хотелось сразу приступить к делу.

— Я прочитал в газете, — сказал он, — что сюда привезли волка.

Директор издал нервный смешок.

— Волка? О, да. Ха! Конечно, в газетах всякое пишут. — Вдруг он посерьезнел. — Тебе хочется разузнать об этом волке?