Парижская вендетта

— Да, конечно, смерть, разор, опустошение, убытки… — согласилась Ларок. — Но ведь войны существовали всегда. Почему же столь вредное явление живет и здравствует тысячи лет? Да потому что действенно! Все величайшие человеческие достижения — плоды тех самых разрушительных войн. Вспомните Вторую мировую. Мы научились расщеплять атом, полетели в космос. Я уже не говорю о более мелких открытиях в области электроники, естествознания, медицины, машиностроения… И весь этот прогресс на фоне беспрецедентной бойни!

Торвальдсен кивнул.

— В ваших словах есть доля истины.

— На самом деле влияние войны еще существенней, герр Торвальдсен. Возьмем, к примеру, историю США. Экономика страны циклична: бум, спад, кризис — и так по кругу. Только — примечательное совпадение! — кризис в Америке наступал обычно при недостаточных расходах на военные операции. Вспомните! Кризис после войны тысяча восемьсот двенадцатого года, после гражданской войны шестидесятых, после испано-американской войны конца девятнадцатого века. Сразу после Первой мировой, когда Америка сделала ставку на изоляционизм и в буквальном смысле слова разоружила армию, подоспела Великая депрессия. На круги своя все вернула следующая война…

— Вы, похоже, тщательно изучили этот вопрос, — проронил датчанин.

— Разумеется, — серьезно ответила Элиза. — По-моему, все яснее ясного. Благодаря войне обществом можно спокойно управлять. Перед лицом внешней угрозы у людей нет иного выбора, кроме как подчиняться. Конец войне — конец национальному суверенитету. Пожалуй, первым до этой мысли дошел Наполеон. И претворил ее в жизнь.

Зал ресторана потихоньку пустел. Посетители, закончив обед, прощались друг с другом и расходились по своим делам.

— Наполеон собирался завершить войну и перевести общество в режим мирного существования, — продолжала Ларок. — Не только во Франции, но и на завоеванных территориях. Однако войну требовалось чем-то заменить. А чем? Наполеону не повезло — в то время подходящих суррогатов не существовало.

— И чем же можно заменить войну?

Элиза пожала плечами.

— Подобрать замену сложно, но возможно. Нужен альтернативный враг — существующая или потенциальная опасность, против которой народ охотно сплотится. Например, угроза всеобщей гибели от ядерного оружия. На этом строилась «холодная война». Противники и пальцем друг друга не тронули, зато тратили миллиарды на подготовку к грядущим боям. Правители тогда жили припеваючи. Федеральный резерв США рос как на дрожжах. С тысяча девятьсот пятидесятого по тысяча девятьсот девяностый западная цивилизация достигла небывалых высот развития. Благодаря «холодной войне» человек ступил на Луну. По-моему, достойная замена войне реальной.

— Я вас понял.

— С противостоянием другим опасностям-заменителям уже сложнее. — Элиза нахмурилась. — За последние годы все перепробовали: глобальное потепление, дефицит продуктов, контроль над пресной водой, — однако ни одна из этих угроз не сумела устрашить и мобилизовать народ. Могли бы сработать программы по здравоохранению, образованию, кампании по строительству муниципального жилья, транспорту — широкомасштабные, всеохватные, — чтобы все население увлеченно следило за успехами, чтобы деньги текли в это русло рекой. Только вряд ли правительство займется подобным проектом. Даже малюсенькая война — дело затратное. И хотя здравоохранительные программы с программами социального страхования съедают огромные суммы, с расходами на подготовку и содержание армии их не сравнить. Они не столь разорительны, как война, и никогда ее не заменят.

Торвальдсен рассмеялся.

— Вы сами-то понимаете, какая это бессмыслица?

— Отлично понимаю. Но переход к миру — процесс сложный. Оставим пока вопрос управления, вспомним о коллективной агрессии. Ее ведь нужно куда-то направить.

— Как делали римляне? Гладиаторские игры и жертвоприношения в Колизее?

— Да, умный был народ, — сказала Ларок. — Все то, о чем я сейчас рассказываю, они применяли на практике. Общество находится в состоянии мира, нужно избежать раскола внутри страны — как быть? Вместо войны они предложили людям игры. В результате Римская империя процветала не одно столетие.

Датчанина ее рассказ явно заинтриговал.