Паритет интересов

— Я здесь совершенно ни при чем, — отверг он обвинение.

— Пистолет на экспертизу заберете? — спросил я у Головачева, что продолжал крутить оружие в своих руках.

— Посмотрим, — неопределенно выразился подполковник.

Впрочем, мне было плевать. Ничем экспертиза им не поможет. За собой на чердаке я прибрался, а оставшийся в балке след от пули тоже ничего не даст.

— У Чапыры в производстве есть дела по карманникам? — Курбанов обратился к Журбиной.

Той для ответа потребовалось какое-то время, уж слишком Людмила была шокирована.

— Нет, — наконец ответила она. — Мы ведь только что все просмотрели.

— Ну, может, в сейфе не все дела были, — вспылил Курбанов, который тоже был не в восторге от происходящего.

Для убедительности я встал с места и продемонстрировал начальству содержимое ящиков стола.

— Как видите, нет ни лишних дел, ни сигарет, — прокомментировал я свои действия.

— А наручники где? — оживился Левашов.

— У меня нет наручников. — Не говорить же, что они достались мне в наследство от Кривощекова. От него вообще много всякого хлама в кабинете осталось.

— Откуда у него наручники, он же следователь? — возмутилась Журбина, пытаясь испепелить своего новоявленного подчиненного взглядом.

— Может, у Скворцова одолжил. Ты же с ним больше всех общаешься? — Левашов не сдавался.

Стало понятно, что обиженный на весь мир пьяница — это всего лишь маскировка, под покровом которой было удобно за мной шпионить.

— Вот идите и спросите у Скворцова, — огрызнулся я. Оставаться слишком спокойным в такой ситуации было бы с моей стороны довольно странно.

— Спросим, — пообещал мне капитан и сразу же задал следующий вопрос: — Что в картотеке искал?

— Информацию, — не замедлил я с ответом. — Я все-таки дела здесь расследую, в основном хищения. — И сразу же увел разговор в сторону. — Может, очную ставку с этим вашим Казанцевым проведем?

— Он сбежал из города, — скрежетнул зубами Левашов. — Но мы обязательно его найдем, — добавил он многообещающе.

— С простреленной ногой сбежал? — уточнил я, откровенно издеваясь. — А на медицинские документы можно взглянуть? Не мог же человек при таком ранении не обратиться к врачу.

— Вот давай без этого. — Капитан поморщился. — Ты прекрасно знаешь, что пуля лишь слегка задела ему кожу.

— Откуда? — Я возмутился. — Вот вы рассказали, и узнал.

Головачев все это время задумчиво наблюдал за нашей пикировкой. Неожиданно подполковник выдернул из рук Левашова исписанный лист бумаги и передал его мне:

— На, читай!

Я послушно углубился в текст заявления: «Первого ноября, около двадцати двух часов в подъезде моего дома, расположенного по адресу… на меня напал следователь Чапыра. Оглушил меня, засунул в рот кляп и затащил на чердак, где приковал наручниками к трубе. Затем он потребовал у меня вернуть украденное у него в автобусе служебное удостоверение, а когда я начал объяснять, что ничего у него не крал, он выстрелил мне в ногу из пистолета Макарова».

— Вот мое удостоверение. — Я отвлекся от занимательного чтения, подошел к висящему у двери на вешалке пуховику, достал из внутреннего кармана ксиву и продемонстрировал ее начальству.

— Это ничего не значит, ты вчера мог вернуть себе удостоверение, — первый отмер Курбанов.

— В мое дежурство в четверг приезжали проверяющие из городского УВД. Если бы у меня в тот день не оказалось ксивы, вы бы первым об этом узнали, — отбил я атаку.

— Допустим, — хмыкнул майор и задал следующий вопрос: — Где ты был вчера в десять вечера?

— Дома спал. Один. Я же не знал, что мне понадобится алиби, — съязвил я.

Пока майор задумчиво меня рассматривал, заговорила до этого молчавшая Журбина, окрыленная тем, что предъявленное ее подчиненному обвинение пока не находит подтверждения.

— Я не понимаю, зачем Чапыра стрелял Казанцеву в ногу, если тот щипач и украл его удостоверение? Логичнее же прострелить ему руку, чтобы больше неповадно было?

— Людмила Андреевна, я вообще никуда не стал бы стрелять! Ни в ногу, ни в руку. Я что, дебил — стрелять в гражданского из табельного оружия? Еще и делать это на чердаке, откуда звук от выстрела по всему дому разнесется. — Я по очереди обвел всех присутствующих взглядом, удостоверяясь, что сказанное мною ими услышано.

— Ты подстраховался и заглушил звук выстрела, — процедил Левашов, чувствуя, как его позиция слабеет.

— А точно, у меня же пистолет с глушителем, особая модификация, специально для следователя Чапыры. — Глядя на капитана, я рассмеялся, дожимая его.

Мое глумление не осталось без последствий, и он продолжил меня обличать:

— Ты притащил с собой плюшевого медведя и стрелял через него!

— Плюшевого медведя? — Я подавился смехом. — Вы это серьезно?

— Какой еще плюшевый медведь? — вторило мне хором начальство, скрестив непонимающие взгляды на Левашове.

Сработало! Плюшевая игрушка добавила так нужного мне фарса в и без того абсурдную историю о простреленной из табельного оружия ноге щипача. Осталось усилить эффект.