Пари на новенькую

– Не твоего ума дело.

– Фу, как грубо, Огнев. А ведь мы друзьями были.

– Никогда мы друзьями не были, – спускаю его с небес на землю. – Я в пари не участвую.

Когда иду к выходу, задеваю Сокола плечом. Он хилый, сразу отшатывается, а затем бросает мне в спину:

– Расскажешь новенькой про пари – и твоя мать узнает, со сколькими бабами спит ее муж.

Я останавливаюсь. Мне секунда нужда, чтобы развернуться и впечатать Сокола в стену. Он смотрит на меня с превосходством. Скалится. Откуда-то узнал про девок отца. И про маму упомянул не зря. Знает же, что она едва не покончила с собой, когда ей сказали, что у отца кто-то есть. Об этом все наши знают. Но никто никогда на этом не играл.

Я еще больше отца ненавижу за то, что он не может по-нормальному. Не может ей не изменять. Она ведь у меня ранимая, хрупкая. Что ему стоит беречь ее покой, но нет… он упрямо продолжает спать со своими секретаршами, помощницами и девками легкого поведения. Просто потому, что это в его характере.

– Одно слово ей – и ты труп, Сокол. Я слов на ветер не бросаю, за мать убить готов, понял?

В его глазах наконец-то прорезается страх. Я понимаю, что он меня крепко прижал. После нашего разговора была мысль пойти к новенькой и всё рассказать. Теперь я не могу этого сделать. Этот ублюдок связал меня по рукам и ногам.

– Я рад, что ты меня понял, Огнев. Из игры ты выбыл, совсем скоро огласят новых участников.

– Ей ведь может и кто-то другой рассказать, – говорю, вспоминая, что у новенькой появилась подружка из его класса.

– Кто? Думаешь, Полинка расскажет? Она ни слова не скажет, если ее Орлов попросит. А он, как ты понимаешь, это сделает. Так что, Кирюша, без вариантов. Если она узнает – твоей маме все станет известно.

Я отталкиваю от себя Соколова и выхожу из комнаты, громко хлопнув дверью. Я зол так сильно, что даже алкоголь не прельщает. Вообще ничего не хочу и пораньше сбегаю с вечеринки. Домой идти тоже не хочется, и я сижу на улице.

А потом вижу, как мою соседку привозит Сокол. Черт, она что, совсем тупая? Неужели так сложно просто с ним не разговаривать? Я ведь предупредил, чтобы держалась от него подальше. Она меня не послушала, стоит, улыбается ему, руку протягивает. Мне отсюда почти ничего не видно, но стоят они слишком близко, а потом Женя ее еще и обнимает…

Мне вообще до этого не должно быть никакого дела. Я за бортом. Теперь играют совершенно другие люди, и я ни при чем. Я даже ставок не делаю, но чувство вины не спрашивает, нужно ли ему появляться. Оно просто есть – и всё. Я его чувствую. Оно пожирает меня изнутри. Я все знаю и не могу ей сказать, но ведь поговорить с новенькой и попытаться достучаться можно?

Я правда так думаю. Даже признаюсь, что отец меня бьет. Уверен, она не скажет никому. Только вот она начинает меня шантажировать, и я принимаю стойку. Надоело. За сегодня слишком много людей хотят меня поиметь. А она мне вообще никто. Расскажет кому-то? Пусть! Ей все равно никто не поверит. Хотя думаю, она не скажет. Не после того, как я пообещал превратить ее жизнь в кошмар.

Глава 14

Аня

Следующий учебный день начался с моего опоздания. Из-за бессонной ночи я заснула аж под утро и проснулась только после третьего звонка будильника. Лететь пришлось на всех парах, но все равно пришла не вовремя.

– Опаздываем, Ледовская… – хмуро прокомментировала наша математичка, но кивнула мне на мое место.

Я ловко обхожу несколько парт и иду к своей, правда, спокойно пройти мне не дают. Я лечу на пол, едва успев выставить вперед руки. Первые пару секунд я лежу пластом и не могу понять, что произошло. Я только что шла к парте – и вот уже лежу на полу. Через мгновение, когда до меня доносится гогот, понимаю, что мне кто-то поставил подножку.

– Что же это… – причитает математичка и бросается ко мне.

Встаю я раньше, чем она успевает мне помочь, бросаю взгляд назад и вижу ехидные ухмылки одноклассников.

– Рябов, – зло произносит Жанна Тимофеевна, – к директору сегодня зайдешь.

– А я что? – фыркает он. – Она сама упала.

– Дурочку из меня не делай. И из класса вон. Поставлю тебе “н”.

– Жанна Тимофеевна!

– Скажи спасибо, что не два! – математичка пресекает любые попытки возмущаться и спрашивает, не нужно ли мне в медпункт.

– Нет, все в порядке, спасибо.

Гордо вскинув голову, иду к своей парте. По пути приказываю себе не плакать, потому что слезы так и подступают к глазам. Ехидные улыбки, направленные в мою сторону, больно ударяют по самолюбию. Звери здесь учатся, что ли?

Интересно, это Огнев? Он всем сказал, что теперь меня можно трогать? Или это просто совпадение? Почему-то я думаю, что нет. Он сделал это специально, чтобы я поняла, кто здесь главный. От этого становится еще хуже. Я к нему со всей душой, помочь хотела, а он… совсем не боится, что все узнают о его отце? Я ведь и в другую школу перейти могу, а он?

Хотя кого я обманываю? Не смогу я ничего сказать. Меня не так воспитывали.

* * *