Парфюмер Будды

Она отпила янтарного зелья, которое огнем прокатилось по ее горлу. Жас никогда не нравился вкус коньяка, даже такого старинного, как этот.

– Не прячется ли за одним из этих зеркал стереоустановка? – спросил Гриффин.

Она указала на панель с другой стороны бара.

– Хочешь послушать музыку?

Гриффин покачал головой, прижав палец к губам. Жас вспомнила, что он сказал ей в ресторане. Если полицейские присматривали за ней, то и подслушивать тоже могли.

Гриффин надавил на верхний правый угол зеркала, и появилась стереоустановка. Гриффин нажал на кассетник, увидел, что тот полон, и включил музыку.

Не сводя глаз с консоли, он дождался первых аккордов. Сен-Санс, «Пляска смерти» заполнила комнату.

Жас узнала музыку.

– Отличный выбор, – с сарказмом произнесла она и села на кушетку с бокалом в руке.

Он пододвинул стул, чтобы сесть лицом к ней, и тихо заговорил:

– Знаю, как сильно тебе хочется его найти. Но надо доверять мне. Мы должны все сделать правильно.

– Не могу думать про то, что Робби там внизу, совсем один, испуганный…

Гриффин отпил немного бренди.

– Надо выждать, выбора нет.

– Ты не понимаешь. – Фраза прозвучала гораздо более резко, чем ей хотелось.

Гриффин поставил бокал на журнальный столик между ними и встал.

– Если ты не против, то я пойду в гостиницу.

Жас хотела сказать: да, будет лучше, если он уйдет. Но вместо этого она покачала головой, потерла запястья и сказала:

– Нет. Прости.

– Возможно, я не так беспокоюсь, как ты… – Гриффин заговорил тихим ласковым голосом, и ей показалось, что он обнял ее, хотя даже не прикоснулся к ней. – Но я тоже хочу найти Робби. Пожалуйста, прекрати сопротивляться. Я тебе не враг. – Она закрыла глаза. – Ты хотя бы что-нибудь знаешь об этом тоннеле? – спросил он.

– Это еще одна сумасшедшая легенда из тех, которые, кажется, коллекционировала моя семья, так же, как коллекционируют фарфоровых собачек. Ты когда-нибудь слышал о Cаrrieres de Paris? – Жас заметила, что перешла на французский, и повторила по-английски: – Парижские каменоломни?

– Да, – ответил Гриффин. – Город построен на шахтах, некоторые из которых относятся к тринадцатому веку, верно? Камень для строительства Парижа добывали в этих каменоломнях, в результате образовалась сеть тоннелей и пещер, впоследствии ставшая катакомбами. Большинство археологов об этом знают.

– Эксгумация останков на кладбищах, ставших причинами болезней, началась в 1777 году, – продолжила Жас. – Как раз в период нарастания революционных настроений одновременно с жадностью властей. К тому времени Дом Л’Этуаль уже существовал. Дедушка любил шутить, что наши предки были не на небесах, а под нами, в подвале. Он говорил, что «город покоится над пропастью». Иногда в детстве, когда я не получала, чего хотела, я топала ногой и…

– Почему я не удивляюсь?

Жас проигнорировала комментарий Гриффина и продолжила:

– Дедушка Шарль просил меня быть осторожнее. Он говорил, что если топну слишком сильно, то в земле появится дыра, и я туда упаду. И тогда придется дружить с костями.

Жас все еще скучала по деду, который умер, когда она жила в Америке. Все ее любимые родственники умерли, кроме Робби.

– Я ему не верила, – продолжала она. – Мне хотелось знать, откуда он знает, что там похоронены люди. Когда я достаточно подросла, дедушка рассказал, что он и его брат участвовали в Сопротивлении во время Второй мировой войны и пользовались тоннелями и проходами под Парижем, чтобы помочь бежать бойцам Сопротивления и летчикам.

Жас встала и подошла к стеклянным дверям, ведущим в сад. Эти кусты посадил ее дед, привозивший коллекционные розы со всей Франции и Англии. Он выводил гибриды, чтобы создавать ароматы, которые не смогли бы повторить другие парфюмеры.

Легкий дождик наполнил воздух сиянием. Жас открыла дверь и вдохнула полусладкий ночной аромат и зеленый прохладный воздух.

– Дедушка сказал, что у него был собственный вход в тоннели и этот вход был самым тайным, потому что был надежно спрятан. Робби вечно просил показать его нам.

– Показал?

– Нет.

Гриффин встал, чтобы наполнить бокал. Жас никогда не представляла, что увидится с ним здесь. Но в каком-то смысле это было и его место. Что такое эта комната, если не хранилище воспоминаний? На столах и полках повсюду стояли старинные вещи и артефакты Л’Этуалей, самые ранние из которых датировались восемнадцатым веком. Серебряные парфюмерные флаконы, накопленные прабабушкой, большая коллекция табакерок из лиможского фарфора, которая собиралась целыми поколениями.

Бабушка Жас обожала эмалированные, усыпанные драгоценностями портретные рамки, украшенные хрустальными завитками, оборочками с лучистым колчеданом и ажурным орнаментом с жемчугом. По всей комнате поблескивали дюжины таких рамок. Когда-то лица давно умерших предков обрамляли творения Фаберже, но их давно продали.

На каминной полке стояли золотые часы, украшенные символами земли, луны, солнца и знаками зодиака. Часы не только показывали время и день, но также и моменты заката, рассвета, захода луны и ее восхода.