Парень

Помощь эта, однако, и со стороны жены, и со стороны ее подруги оказалась бесполезной. В конце концов случилось именно то, из-за чего они и поехали с мужем подруги на рынок, — сидели они на обочине М7 на пледах и уныло ели котлеты: что теперь делать-то? Но случится это потом, а сейчас у них, верно, ведь и машины-то еще нет. В общем, пошли они на авторынок, и тут мать Мари видит: ну точно такая машина, как у ее зятя, продается всего за триста восемьдесят тысяч. Мать твою за ногу, говорит она, то есть теща нашего парня, вслух. На что муж подруги на нее смотрит: ты чего, Марика — ну или что-то в этом роде, если ее звали Марика, что вполне могло быть, потому что время, когда бабы сплошь были Юлишки да Маришки, уже прошло, а время, когда их стали звать Эрики и Эдины, тем более Бьянки и Ники, было еще впереди. Конечно, могла она быть и Кати или Эржи, это всегда вроде как нормально, да хоть бы и Марика, правда, Марикой она как раз и была, а кроме того, могло бы быть у нее какое-нибудь совсем необычное имя, из тех, о которых один бог знает, откуда родители их выкопали; была, например, в деревне одна Паула, которая родилась не в одно время с «Семейкой Мезга»[27], а примерно тогда же, когда мать нашего парня, то есть еще в те времена, когда никаким телевидением и не пахло. Словом, бабу эту могли звать как угодно, и это самое, наверное, ужасное в раздаче имен, в том, что человека могут назвать как угодно. Тут вообще все не так, как с предметами, которые — именно то, чем они являются, пила — это пила, стол — стол. У людей же это в полной мере зависит от родительской воли, на которую влияют тысячи всяких посторонних обстоятельств, вот это-то и ужасно. Да взгляните хоть на одежду: ведь как люди одеваются — они же не смотрят ни на сложение, ни на характер, такое на себя напяливают, что волосы дыбом, сочетания цветов — самые дикие, иной раз ты аж взмолиться готов, чтобы ввели для всех униформу, как в Китае или в церковных школах. Ну, и имена, которые дают людям, зависят от вкуса, который ужасен и сам по себе, да еще тысячи разных интересов… Да, но мужу подруги никакого дела до этого не было, имя тещи нашего парня он точно знал и давным-давно к нему привык, тем более что они были почти ровесники, этим именем он ее и назвал.

Это… она столько стоит? — спросила наша теща. Ну да, столько, — сказал муж подруги. То есть… это ее цена? — не веря своим глазам и ушам, переспросила теща. Ну да, и в нее еще торговый процент входит. Это была последняя капля, переполнившая чашу. В смысле — не торговый процент, а невероятно низкая цена. Тут наша теща окончательно поставила крест на своем зяте, у которого, оказывается, такая дерьмовая тачка, не тачка, а недоразумение, раз ее можно за такие гроши купить, а что беэмве, так и беэмве бывает дерьмо, как, например, машина ее зятя. А то, что она, теща, долгое время считала эту машину куда более стоящей, а потому и нашего парня ценила более высоко, лишь усилило презрение и ненависть, которые она теперь питала по отношению к мужу дочери.

32